Сид и Ненси (СИ)

Так вот в чем дело! Его уже с самого утра начали искать! Наверное, Аня озаботилась. Ну конечно, она, кто же еще. Ну ничего, стоит только подождать немного, а потом, когда дома никого не останется, вернуться в Дом Отщепенца, чтобы затем покинуть его навсегда. Сид забился подальше в угол, чтобы его случайно не нашли, и принялся ждать. Время тянулось невыносимо медленно, вдобавок ко всему жутко хотелось пить и есть. Временами мелькала одна назойливая мысль: пойти домой к бабушке или в магазин на соседней улице, чтобы утолить жажду и голод. Но Сид знал, что, стоит ему только выйти на улицу, как его тут же заметят и вернут домой. Поэтому он, стиснув зубы, молча терпел и ждал. Наконец, когда стало совсем светло и в лучах солнца, проникавших в дом, заклубилась пыль, он вылез из своего укрытия и задворками, стараясь держаться в тени, направился к Северному холму. Он еще только приближался к дому с задней, западной, стороны, а навстречу ему по склону уже сбегали три знакомые фигуры: коренастая и плотная — отца, высокая и худая — сестры и маленькая и тучная — бабушки.

— Слава Богу, Сид, ты нашелся! — еще издалека закричала Аня. — Я вам говорила, он не мог уйти далеко!

Сид остановился в смущении, не зная, что ему делать дальше. Все трое между тем налетели на него и принялись тормошить со всех сторон.

— Жив, родной мой! — всхлипывала бабушка, обнимая его и прижимаясь к нему мокрой от слез щекой.

— Сидди, ну зачем же было так поступать с нами? Уйти, ничего не сказав! Мы ведь все так волновались, с самого утра на ногах! — всплескивала руками Аня.

Отец же молчал, глядя на сына взглядом, в котором читались смущение и в то же время раскаяние. И только когда они втроем (Данни направилась к себе домой, заодно и успокоить деревенских, сказать, что Сид нашелся) стали подниматься к дому, он обнял сына могучей рукой за плечи и произнес голосом твердым, но в то же время виноватым:

— Сынок, в общем, прости меня… за гитару. Я правда был не в себе, устал после работы как собака, а тут ты… Я куплю тебе новую, обещаю, как только деньги появятся. Я и правда так испугался, когда ты ушел, даже побежал за тобой вдогонку, да была темень хоть глаз выколи, я и не нашел тебя. А с утра… я, понимаешь, даже на работу не пошел, теперь меня запросто выгнать могут… а Аня в школу… А ты-то хоть где все это время был, а? Где целую ночь провел?

Сид молчал. Он вообще не знал, что ему говорить и думать насчет всего этого. Одно он понимал точно: с мечтами о счастливой и романтической жизни теперь можно было завязать. Однако уже потом, в доме, он вспомнил о Тане и о том, что сегодня ночью он должен идти с ней в "одно интересное место", к "интересным людям", и сразу повеселел. Уж наверняка он сможет незаметно ускользнуть ночью из дома, чтобы под утро вернуться. И, конечно, он испытает при этом настоящее романтическое, захватывающее чувство. При этой мысли его внутренности пробрал приятный холодок. Все-таки не все в этой жизни так плохо!

Глава 9. "Аллигаторы"

Весь следующий день он, как и в недавний день рождения, находился в сильном волнении и с нетерпением ждал наступления вечера. Как и тогда, он боялся, что по какой-нибудь банальной причине все вдруг сорвется. Что если отец застукает его, когда он ночью будет выбираться из дому? Или Таня не придет в назначенное место? Да нет, успокаивал себя Сид, она его точно обманывать не станет. Поэтому самое главное — не разбудить ненароком отца. При одной мысли о том, что произойдет в этом случае, Сида начинало мелко трясти.

Наконец совсем стемнело. Поужинав, все трое разошлись по своим комнатам. Сид погасил свет и стал смотреть в окно, ожидая. Ночь выдалась удачно темной, луна была совсем скрыта за облаками, дождя и ветра тоже не было. Он дождался, когда в комнате Ани стихнут все звуки, а из чулана донесется привычный храп отца, и осторожно, на ощупь, стал спускаться по лестнице вниз. Когда он на цыпочках проходил мимо чулана, одна доска предательски скрипнула под ним, и в то же мгновенье громкий храп в чулане прекратился, сменившись почмокиванием. Сид в ужасе замер, боясь шелохнуться. Он знал, что в таких случаях отец обычно просыпался, и потому по его коже прошел неприятный мороз. Но опасность миновала: проворчав что-то неразборчивое, отец повернулся на другой бок (скрипнули пружины кровати), и через минуту его храп полился снова. Сид осторожно, стараясь не скрипнуть ржавыми петлями, открыл входную дверь и выскользнул наружу. До назначенного места он добирался, освещая дорогу карманным фонариком и то и дело прикрывая свет рукой, так как боялся, что светлое пятно на земле могут заметить с холма или из деревни.

Но вот из кромешной тьмы вынырнула и знакомая рощица. Сид сел на берегу озерца и принялся ждать. Полчаса спустя кусты зашуршали, и Сид одним шестым чувством ощутил, что это была именно она и никто больше. Он снова зажег фонарик и направил луч на едва различимый в темноте силуэт.

— Выруби свет, дурак! — раздался возмущенный голос. — Ты меня чуть не ослепил, мать твою!