Сиблинги

Женька сначала думал, Макс с Долькой его разыгрывают. Какая ещё искусственная планета? Как её можно всю обойти за день?

Максим сказал:

– Садись на велик и проверяй. К утру вернёшься.

– Ага, конечно. Вот сейчас меня отсюда выпустят!

Максим пожал плечами:

– Кому ты тут нужен, кроме нас? Гуляй на все четыре стороны.

Женька переспросил у Дольки. Она ответила, что гулять можно сколько влезет. Сразу повела его за велосипедом. Даже не узнала, умеет ли Женька кататься.

Гараж был в подвале – огромный. Там стояло велосипедов сто. Самые разные. Горные, гоночные, обычные.

Долька спокойно сказала:

– Бери любой, какой на тебя смотрит.

У Женьки дома так дед говорил, про пирожки и апельсины. «Какой на тебя смотрит». И тут до Женьки дошло: это на самом деле. И дом, и те, кто в нём живёт. Ему тут про всё рассказывали так, будто это игра, типа «Зарницы». А это просто такая жизнь. Другая жизнь – не то вместо прожитой, не то вместо смерти.

Когда Пал Палыч объяснял про НИИ, Женька воспринимал это как условия задачи. «Из пункта А в пункт Б вышел поезд». Если Женька решал про поезд, он про цифры думал, а не про запах тепловоза, например. Не отвлекался на детали. Но в гараже Женька увидел ряды велосипедов и вспомнил про коробки с прожитыми днями. Поверил, что это правда. Что он успел вырасти, умер, попал сюда.

Женька произнёс шёпотом:

– Я, наверное, потом покатаюсь.

Долька кивнула, и они пошли обратно. Долька по пути рассказывала, где тут чего. Внизу кухня, мастерская, наверху личные комнаты. Можно одному жить, можно с кем-то. Близнецы, Сашка с Серым, вон вдвоём.

Женька пожал плечами. Если это всё на самом деле, то он тут надолго, с ночёвкой, даже, наверное, ещё дольше? Навсегда?

Стало тошно и захотелось спрятаться ото всех. Как в школе.

Долька показала, где тут можно руки помыть, ну и вообще.

В предбаннике на стене висело зеркало. В нём было Женькино обычное отражение, с оттопыренными ушами. Никифоров Женя, двенадцать лет, хочет стать математиком. Хотел, но не стал.

В коридоре голос Макса спросил, куда дели новенького. Голос Дольки что-то ответил. Потом в умывалку вошли две девчонки, Ира с Людочкой. Ира по возрасту как Женька, Люда – малявка из началки. Ирка в кудряшках, Людочка тёмно-рыжая. Ирка смотрела на своё отражение. А Люда – на Женькино, он в зеркале заметил. Она тоже заметила, что он заметил.

Ира ей говорит:

– Людочка, заколку подержи.

А эта Люда вдруг убежала. Ира глянула на Женьку так, будто хотела переодеться, а он мешал. Тут Долька из коридора крикнула, чтобы Женька не копался и шёл с Максом в мастерскую. А то они до ужина не управятся. И Женьке сразу захотелось есть.

– Дятел, ты готов? Пошли давай, раньше сядешь – раньше выйдешь.

Женька шёл следом за Максом по коридору и думал: если он неживой, почему голодный? Может, он что-нибудь другое теперь любит? Например, печёнку. Или вообще кипячёное молоко?

И тут у Женьки над головой что-то взвыло. Отчаянно, механически, страшно так. Замигали лампы. Из-за двери с надписью «Мастерская» повалил бурый дым. Оттуда выскочил тот, которого, кажется, звали Гошкой, он орал – не то с перепугу, не то от восторга.

С потолка вдруг полилась какая-то пена. Потом она отключилась. А потом отключился и Женька. Сполз по стенке, прямо там, где стоял, не слышал чужих криков.

– Да выруби ты эту падлу!

– Огнетушитель где?

– Некрасов, я тебе голову откручу!

– А я вообще ничего не трогал!

– Эт-то че-чего-го-го-горело?

– Хронометр замкнуло, чего ж ещё-то…

– Ты зачем его трогал? Гош, тебя Палыч убьёт. Ира, окно открой!

– Не убьёт. Мы неубиваемые.

– Да вас тут всех душить надо было в зародыше!

– А чего сразу всех!

– Доль, тут новенькому плохо.

– Да вижу, не слепая. Сашка, Серый, помогите дотащить. Спокойный вечер, ёлки…

– Ничего страшного, после первого перемещения всегда тяжело. А тут ещё этот… Гошка, цыц, вали отсюда, – говорил над Женькой чей-то спокойный голос. – Ага, слышишь меня? Лежи, лежи. Это я, Юра. Всё нормально, тебе от перегрузки плохо стало, нервы сдали. Бывает. Ты отдохни теперь, полежи. Комната вся твоя, если хочешь. Поужинать тебе принесём. Там Гошка короткое замыкание устроил, балбес, в честь твоего приезда. Но это не опасно, всё починят…

Женька хлопал глазами, ничего особо не понимал, думал, что спит внутри сна. Потом правда уснул, но его разбудила Долька – принесла к нему в комнату тарелку гречневой каши и стакан киселя, накрытый ломтиком белого хлеба, поставила на тумбочку. Женька в два глотка выпил кисель, потом впал в какое-то странное состояние. И всю ночь не знал, спит он или нет, соображает или нет, живой или нет…

5

Он проснулся очень рано. Сперва показалось, что вообще не спал. Потом – что так и не проснулся. Чужая, незнакомая комната. Просторная, солнечная. На оранжевой стене тень от сосны. На спинке кровати – смутно знакомая одежда. Не школьная форма, а другая какая-то. Футболка, куртка, комбез… Это из того сна, где Женька попал в иное измерение, в какой-то тайный лагерь школьников-инопланетян. Не то в специнтернат, не то в лесную школу. Не то в отряд разведчиков… Там интересно было… Было? Или осталось?