Я и Фриц тотчас спустились с дерева, наказав остальным сидеть тихо, чтобы невзначай не вспугнуть животное; хотелось поймать его, такого желанного. Но как? Нужно было что-то срочно придумать.
На скорую руку я изготовил нечто вроде лассо,[34] взял довольно длинную веревку, один конец прикрепил к корню дерева, на другом сделал петлю и, поместив ее на острие шеста, просунул внутрь перекладину: над головой животного перекладина должна была соскочить, а петля обвиться вокруг шеи квагги.
Еще я нашел бамбуковую палочку приблизительно в два фута длиною, расщепил ее внизу, а вверху обмотал шпагатом, чтобы не раскололась на две половинки; в таком виде она служила чем-то вроде щипцов.
Фриц с любопытством наблюдал за моей работой, выказывая, однако, недоверие и нетерпение, поскольку не видел особого смысла и пользы в этих приготовлениях. Наконец он предложил использовать для поимки квагги болас, которые не раз нас выручали. Но, на мой взгляд, болас патагонцев на сей раз не годились, я боялся, был почти уверен, что бросок будет неудачным и испуганная красавица убежит. Следовало повременить, подождать, покуда она не подойдет ближе, а чтобы не терять зря времени, я объяснил сыну, как обращаться с самодельным лассо.
Когда травоядные наконец приблизились, Фриц по моему указанию взял шест с петлей, вышел из укрытия (мы сидели спрятавшись за деревом) и осторожно последовал за пришелицей, пока позволяла веревка, привязанная одним концом к корню дерева.
Дикарка сразу насторожилась, увидев перед собой человеческую фигуру; она недоверчиво отпрыгнула в сторону, чтобы хорошенько рассмотреть незнакомое существо. Но Фриц не выдал себя ничем, держался спокойно, и потому лесная бродяжка снова беззаботно принялась щипать траву, а Фриц, соблюдая все меры предосторожности, начал подбираться к нашему ослу, полагая с его помощью заманить и поймать осторожную самку. Он протянул на ладони перемешанный с солью овес, любимое лакомство осла, против которого тот, конечно, не мог устоять. Лесная пришелица обратила внимание на происходящее, подошла ближе, подняла голову, слегка всхрапнула, почуяв необычный корм, и сделала еще несколько шагов — ее влекло любопытство, хотелось вкусно поесть; кроме того, она видела, что сородичу[35] не грозит опасность, и потому подошла так близко к Фрицу, что мальчик смог ловко набросить петлю с шеста на шею лесной гостьи.
Ощутив бросок и нечто грубое на себе, дикарка отпрянула в ужасе и хотела стремглав бежать. Но не тут-то было! От рывков петля на шее затягивалась все сильнее, бедняга едва могла дышать; она упала на землю, высунув язык, и покорно затихла.
Теперь настал мой черед действовать. Из засады я подбежал к квагге и ослабил натянутую веревку, дабы наша нежная пленница не задохнулась; затем набросил ей на голову уздечку, хорошенько защемил расщепленной бамбуковой палочкой перегородку в носу, соединил снизу эти щипцы-самоделки, чтобы палочка не выпала, и, подобно кузнецу, подковывающему необъезженных лошадей, усмирил строптивицу. После этого я снял петлю, а уздечку привязал длинными веревками к двум корням дерева, направо и налево, дав возможность животному прийти в себя. Хотелось убедиться, удалось ли обуздать его полностью или нужны дополнительные меры.
Пока мы возились с узницей, остальные спустились с дерева, окружили нас и с восторгом рассматривали «гостью», восхищаясь ее стройным телосложением, сравнимым разве что с лошадиной статью.
Спустя некоторое время великомученица поднялась и, по-видимому, снова собралась спасаться бегством; но боль в ноздрях мгновенно умерила ее прыткость, и она приняла благоразумное решение — вести себя хорошо, настолько хорошо, что можно было приблизиться к ней и направить к корням дерева; к одному корню была уже прикреплена веревка от уздечки, теперь я привязал вторую покороче, но так, что животное могло беспрестанно двигаться и даже слегка галопировать. Квагга явно успокоилась, притихла, присмирела и даже позволяла подойти к себе.
Подчинив таким образом благородную пленницу, я подумал, что неплохо было бы взять под уздцы и нашего собственного осла-беглеца, дабы он ни во сне, ни наяву не помышлял о новых вылазках. Мы взнуздали его новой уздечкой, стреножили передние ноги и поставили рядом с дикаркой, во-первых, чтобы та стала еще покладистей и подчинялась нам во всем, а во-вторых, принадлежность животных к разным полам могла сблизить их, привязать друг к другу и способствовать быстрому одомашниванию квагги.
Дрессируя новую помощницу, мы преследовали прежде всего две цели: приучить ее к ношению тяжестей и к верховой езде. Успеха добились не сразу, пришлось попотеть, но животное стало со временем почти ручным. Уже через несколько недель наша воспитанница позволяла садиться себе на спину. А чтобы она далеко не убежала, ей слегка стреножили передние ноги. Вместо поводьев пользовались шорами или просто… ушами квагги, побуждая ее поворачивать то влево, то вправо.