Шут

В комнате царил полумрак, только слабый огонь в камине освещал беленые стены и высокую кровать. Патрик спал. Спал как дитя, смешно разметав в стороны руки и ноги, сбив в кучу простыни и одеяло, которое опутало его от бедер до груди. Видать, неспокойные сны снились ее заморскому гостю… Но он не проснулся ни когда королева стучала, ни когда вошла, позволив сквозняку шумно колыхнуть пламя в очаге.

Элея осторожно прикрыла за собой дверь и подошла к кровати.

'Вот он твой шут… напился вина и спит себе, лукавый демон…

Такой же удивительный и непостижимый, как всегда. Такой же хрупкий и далекий… Неведомый и родной…

Перед глазами Элеи вдруг совершенно отчетливо встал тот жуткий день, когда она нашла шута на полу в его комнате…

Королева заглянула к нему почти случайно: просто шла от мадам Сирень, чья мастерская располагалась в том же крыле замка и, проходя мимо шутовой двери, вспомнила, что этот бездельник последние несколько дней не изволил приходить на вечерние трапезы. Элея сердито постучала в его покои, но ответа не дождалась. Она уже почти ушла, решив, что его нет на месте, только какая-то неведомая сила остановила ее… Элея толкнула дверную створку и изумленная застыла на пороге. Бледный и нагой, он лежал подле кровати на каменном полу так неподвижно, что показался ей мертвым. О, как она сердилась на него за это нелепое представление — но потом, потом… А в тот момент Элея просто онемела от ужаса. Несколько мгновений спустя она увидела, что он все-таки дышит — тощие ребра едва заметно двигались под обтянувшей их кожей. Королева стиснула зубы, не позволяя себе броситься к нему, пустив слезу от жалости. Вместо этого она развернулась и вышла прочь — чтобы, встретив старшую горничную, лицемерно потребовать от нее немедленно передать господину шуту повеление 'явиться на почетное собрание'. Горничная явилась к ней сама через несколько минут, растерянная и слегка напуганная. Сообщила, что сей господин навряд ли сможет порадовать королеву своими выкрутасами… Дескать, приболели оне изрядно, препоручены заботам одной ответственной служанки.

Даже лекаря ему не вызвали…

Только спустя почти день она вновь зашла к шуту. Чтобы высказать свое неудовольствие, наговорить надменных гадостей и дать понять, как глубоко ей безразлично то, что он болен. Элея даже на миг не допускала мысли о том, чтобы показать шуту свое беспокойство и сострадание. Нет, только не ему! Она изображала праведный монарший гнев, а сама думала в тот момент только об одном — как ужасно он выглядит, какие грустные у него глаза…

Элея не удержала вздоха, вспомнив, сколько сил приходилось прилагать, чтобы носить эту маску безразличия. Носить годами, днем и ночью. Не смея даже себе признаться, что жизнь без этого дерзкого невоспитанного мальчишки — лишь череда серых дней… В Брингалине все стало иначе — здесь она имела полное право относиться к нему с особым вниманием. Здесь он — ее герой, ее спаситель, достойный сидеть по правую руку от короля.

Теперь она могла даже рассмотреть его внимательней, чего не позволила себе в тот день. Шут редко появлялся без одежды, длинные рукава и трико всегда скрывали его руки и ноги, как будто он стеснялся своего тела. Из случайных обрывков фраз, мимолетных замечаний Шута она догадывалась почему… Патрик, глупый, вероятно полагал, что выглядит слишком 'немужественно'. Да, ее шут не мог похвастать таким ростом и обхватом бицепсов, как Руальд. Но стыдиться ему было нечего — в неровном свете камина Элея разглядела, что обнаженное тело его столь же приятно взгляду, сколь и лицо. Это было точеное тело акробата, таящее скрытую силу: каждый изгиб плеча, груди или икры говорил о том, что под смугловатой кожей дремлют упругие мышцы. Элея улыбнулась, представив, как красиво перекатываются они, когда Пат принимается вытворять свои завораживающие трюки, эти безумные прыжки… Боги, что он вытворял порой! Казалось, земное притяжение не существует для этого человека… И всякий раз, когда шут, рискуя свернуть шею, совершал свои безумные прыжки, сердце у королевы замирало от невыразимого восторга и ужаса. Она не раз слыхала, что акробаты много падают и постоянно повреждают свое тело, что к тридцати годам они уже едва ли способны работать… А Пат? Сколько раз приходилось ему расшибаться? Сейчас по нему и скажешь, что он калечился, но как знать? Ей было известно о нем так мало…

Вздохнув, Элея отошла от кровати, ей совсем не хотелось, чтобы шут, случайно проснувшись, увидел здесь свою королеву. Довольно уже того, что отец обо всем догадался. Сам Патрик пусть и дальше думает, что значит для нее не больше, чем шум ветра за окном…

Королева приласкала его взглядом и со вздохом встала.

'Какой бесконечный день!.. — думала она, устало расправляя плечи, — Еще утром мы с тревогой смотрели на горизонт и ждали, когда там появятся паруса и белые флаги Островов… А теперь мой муж — уже узник подземелий Брингалина… а его шут — почетный гость, с которым отец говорит почти на равных. Подумать только…