Шут

Шут с криком проснулся и сел в постели. Он тряхнул головой, отгоняя страшный сон, потом вытянул руку и нащупал бутылку с вином в нише у изголовья. Отхлебнув порядочный глоток, прерывисто вздохнул и выбрался из-под одеяла. Пол под ногами привычно уже покачивался. Шут наощупь добрался до двери каюты и выскользнул наружу. Ветер сразу растрепал его волосы, бросив в лицо пригоршню ледяных брызг. 'Касатка' шла быстро, уже половина пути осталась позади.

По-прежнему держа в одной руке бутылку, а другой цепляясь за деревянные поручни, он подошел к борту и, свесившись через него почти наполовину, избавился от остатков вчерашнего ужина.

Стало немного легче.

Нет, Шут не страдал морской болезнью, но после такого сна у кого хочешь нутро взбунтуется. Он опять видел Нар. Горы мертвецов, потоки крови и принцессу тайкуров, умирающую у него на руках. Ужасный сон. Такой правдоподобный… Он преследовал Шута уже третью ночь подряд. И рядом не было мудрой Ваэльи, чтобы объяснить, какие такие демоны шлют ему этот кошмар.

Ваэлья… И почему она решила, что Шут — сильный маг? Какая глупость… Должно быть ведунья сказала это из жалости. Да, он кое-что понял, общаясь с ней, но боги, как мало! И хоть наставница уверяла Шута, что его сила раскроется постепенно, нужно лишь время, сам он с трудом верил в это, по-прежнему ощущая себя беспомощным дурачком. Все, что ему удавалось — предчувствовать неприятности, да иногда смотреть на мир другими глазами.

Шут запрокинул бутыль и допил остатки вина. Он замерз как бродячая дворняга, но зато холодный ветер разогнал остатки тошнотворных видений. Подхватить простуду Шут больше не боялся. Как бы то ни было, а от этой проблемы Ваэлья его избавила. До конца не понимая, что именно и как сделала ведунья, Шут просто знал, что никакие хвори к нему больше не прицепятся. Ну, или, по крайней мере, для этого нужно очень постараться. Как в ту ужасную голодную осень…

А еще Ваэлья научила его закрываться. Так что необходимость глушить обостренное восприятие спиртным, к счастью, отпала. Хвала богам… Ведь кроме всего прочего, наставница растолковала ему, отчего весь Брингалин счел господина Патрика любителем покурить кумин. Оказывается, после любых магических усилий спиртное действует на сознание весьма специфически… подобно дыму этой 'приправки'. Вот и понесло его в тот вечер после 'колыбельной' для стражника и поисков Руальда…

Вернувшись в каюту, Шут несколько минут стоял у постели друга, слушая дыхание короля. Дорогой монарх тоже спал неспокойно, похоже, и его мучили дурные видения. Шут опустился на колени рядом с койкой и осторожно коснулся пальцами висков Руальда, как это делала Дала, если Вейка металась во сне. Он помнил, какие знаки рисовала она на тонкой коже дочери… Король затих, его дыхание выровнялось, и Шут едва успел отдернуть руки, когда Руальд со вздохом повернулся на другой бок, чтобы еще глубже погрузиться в обычный теперь уже сон.

В просвете туч за окном показалась луна. Она наполнила комнату призрачным бледным светом. Шут поднялся и отошел от Руальдовой постели. Прислонясь лбом к железному переплету с квадратами маленьких стекол, он долго смотрел на волны, озаренные мягким серебряным сиянием. Покой и холод… Совсем как у него в душе.

С тех пор как они покинули Острова, Шут жил с постоянным ощущением того, что лишился чего-то очень важного. В иные минуты ему отчаянно хотелось вернуться. В отличие от Руальда, который рвался к родным берегам, не в силах думать ни о чем, кроме возможности скорее ступить на землю, где осталась его любимая. Для Шута было ясно, как день, что потеря трона пугала короля гораздо меньше, нежели угроза лишиться Нар. И это было плохо. В прежние времена Руальд умел отодвигать личные дела на задний план и в первую очередь думать о государстве.

Ваэлья сказала, что однажды Шут сам поймет, как исцелить короля. Но было совершенно непонятно, когда это понимание придет. Пока он мог только быть рядом с Руальдом. Просто быть рядом.

Когда на Островах король вернулся в сознание, Шут со страхом ожидал упреков за спектакль на эшафоте, но Руальд не сказал ему ни слова. Он вообще не разговаривал, часами лежал глядя в потолок и как будто вовсе не обращал внимания на своего любимца, который изо всех сил старался разговорить короля.

Но и не гнал.

Однажды Шут не выдержал и спросил:

— Руальд… ты сердишься на меня? — он с мольбой смотрел на друга, упрашивая богов, чтобы тот не отвернулся сердито к стенке, а дал честный ответ.

Король глубоко вздохнул.

— Патрик… — он на миг прикрыл глаза, а когда снова открыл, взгляд его будто обрел наконец обычную живую остроту. — Ну как на тебя сердится… шут ты мой… Просто жизнь стала противна мне. Неужели ты думаешь, я не осознаю своего безумия? Думаешь не понимаю, кто тому причиной? Пат… я не слепец, не дурак. Но я люблю мою ведьму, люблю и ненавижу. И все, что держит меня — это она. Не будь ее — я давно бы послал этот мир и эту жизнь ко всем демонам…

'Не будь ее, — с горечью подумал Шут, — ты был бы весел и здоров. Ты и Элея. И не случилось бы всех этих бед…