Шут

У порога Патрик задержался, как будто хотел что-то сказать, но, в конце концов, лишь печально улыбнулся и молча покинул комнату. А Элея, чуть помедлив, села на его место по левую руку от Руальда, где одеяло еще хранило тепло шутова тела. Тусклый свет падал сквозь обледеневшие стекла на лицо короля. Черты его еще более заострились — всегда такой цветущий, ее муж теперь больше походил на призрак, нежели на живого человека. Может виной тому был сумрак, царящий в комнате из-за непогоды. Королеве хотелось так думать.

— Альда… — она нежно тронула дрожащими пальцами это родное лицо, белое как волосы, разметавшиеся по подушке. — О, Альда… милый мой, что же ты с собой делаешь… Что ты делаешь?.. — Элея крепко зажмурилась, чтобы не уронить слезы, проступившие на глазах. — Вернись к нам, пожалуйста! Ты нужен здесь. Ты нужен Патрику, нужен мне… Я не держу на тебя зла, я хочу, чтобы ты жил. Ты нужен своему королевству, ты, а не глупый злой Тодрик! Ты нужен своей колдунье-принцессе. Как она будет жить без тебя? Кто защитит ее? Кто подарит ей дитя? Наследника трона? Ты только представь себе, представь себе этого мальчика с белыми волосами. Настоящего продолжателя династии! Неужели его не будет? Вернись, Руальд! Каким бы ты ни был, ты нужен здесь, в этом мире… — она говорила, а пальцы скользили по лицу короля, по впалым щекам, спутанным локонам… Элея звала его вслух и звала внутри, тем голосом, который дано слышать лишь сердцу. Звала не потому, что хотела от него чего-то, а оттого, что он был ей дорог. Что бы там ни говорил отец про неумеренное милосердие и мягкосердечие, все его слова оставались только шумом ветра. Элее были чужды эти мужские принципы и жажда мести. Она просто не умела долго хранить обиды. Тем более, если обидчик и так покаран судьбой, да притом столь жестоко… Сначала это безумие, а теперь еще и увечье. Сколько пройдет времени, прежде чем ткани плеча срастутся… И сможет ли ее король как и прежде так виртуозно владеть оружием?

— Возвращайся к нам, Руальд. Ты снова станешь сильным, — она прикоснулась губами к его высокому лбу, — Не дело королю лежать в постели и ходить под себя, точно старой развалине. Ты молод и полон сил. Вставай. Живи!

С этими словами она поднялась и настежь распахнула окно. Порыв ветра ворвался в комнату, осыпав все искристым белым крошевом. Как будто кто-то тряхнул мешок с мукой. А вместе со снегом в покои Руальда проник и холод. Морозная свежесть коснулась лица короля, и Элея с облегчением увидела, как дрогнули его веки. Нет, Руальд не пришел в себя, но у королевы появилась абсолютная уверенность, что это случится очень скоро.

Одно тревожило Элею — как поведет себя ее отец с Руальдом, когда тот очнется? По сути Давиан сделал, что хотел — наказал обидчика, и даже честь обоих монархов осталась незапятнанной. Но как они взглянут друг на друга? Патрик-то, вон, изо всех сил старался не попадаться ее отцу на глаза… Но Руальд — не шут… Достанет ли мудрости двум королям успокоиться теперь и больше не жаждать мести? Уберечь веками сложившиеся добрые отношения между двумя государствами?

Быть может, ее молитвы долетели до ушей богов или отец сам успокоился, увидев обидчика своей дочери покаранным и почти лишенным жизни. Так или иначе, но враждебности по отношению к Руальду он больше не проявлял. Подданным было объявлено, что позор смыт кровью и, коль вина не только признана, но и искуплена, король Закатного Края больше не является пленником Брингалина.

Сам Давиан Руальда не навещал, даже когда тот пришел в себя, но в знак прощения возвратил королю Закатного Края его фамильный меч.

13

Минуло уже немало дней с того вечера, когда они на пару угощались вином и Патрик порой наведывался к королеве по вечерам, когда был свободен. Но это случалось так нечасто…

Зимой время тянется медленно, особенно когда ждешь… Элея сердилась на себя безмерно, но поделать ничего не могла — каждый миг думала, что вот сейчас замковый двор наполнится цокотом копыт и, взметнув облако снежных искр, ее шут выпрыгнет из кареты чтобы поспешить в тепло своих покоев. Он так и не решался выходить в тронный зал, и, если был голоден, по старой привычке шел прямиком на кухню, где уже успел подружиться с половиной стряпух. Элея знала, если час не слишком поздний, он обязательно заглянет к ней…

Это ожидание сводило ее с ума, и она бежала от него прочь, находя себе немыслимое количество дел. Она не могла, как прежде, прийти к наставнице, хотя именно там, в этом чудесном старом доме, королеве хотелось бы оказаться больше всего. Но подобные визиты уж наверняка были бы теперь лишними, ибо Ваэлья и Патрик не нуждались в зрителях и свидетелях своих встреч. Так ей казалось.