Шуруп

– Разумеется. И не сухпаем – нормальную горячую пищу им возим, из столовой.

– Значит, и нас так же.

– У меня подождёте?

– Мы лучше на воздухе. Я перед штабом курилку видел. Вот там и посидим. Так, стажёр?

Виталий подобрался и чётко, как на экзамене, кивнул, чуть кепка не слетела. Нутром, печёнкой почувствовал – голос подавать не следует.

– Пра-а-авильно! – со значением произнёс Терентьев и козырнул полковнику:

– Благодарю, господин полковник!

Часовой у знамени полка, точно напротив выхода из штаба, покосился на шурупов с лёгкой брезгливостью.

Ещё в дверях штаба Виталий отметил: курилка не пуста, там кто-то сидит. И не просто «кто-то» – пилоты. Комбинезоны, во всяком случае, флотские, лётные. Даже боевые шлемы тут же, рядом, на лавочках.

Пилотов было трое, один постарше, майор лет сорока, и двое капитанов слегка за тридцать.

– О! – сказал один из капитанов, весело глядя на вошедших в курилку «интендантов». – Союзники! Вы не в финчасть прибыли?

– А похоже? – спросил Терентьев, усаживаясь.

– Мы тут зарплату ждём-не дождёмся. А у вас, вон, и чемоданчик, и грозный пистолэт в кобуре…

Пилот так и сказал – «пистолэт», глумился, видимо, пусть и не особенно злобно, скорее добродушно.

– На весь полк зарплата в чемоданчик не влезет, – сказал Терентьев и напоказ зевнул. – Даже если безналом.

– Эх, – вздохнул говорливый капитан сокрушённо. – Кто только ни шастает по полку, одного только начфина не видать!

– Шура, – басом попросил майор. – Не стрекочи.

– А что, «Бизон» разве уже сел? – недоверчиво спросил второй капитан.

– Не знаю, – отозвался Терентьев равнодушно. – Скорее всего, нет.

– А вы чем тогда прилетели?

– Утренней тучкой, – ухмыльнулся Терентьев.

Капитаны очень похоже набычились, но майор упреждающе проворчал:

– Отставить…

Тут, видимо, у пилотов сработали персональные вызовы, оба замерли, выслушивая приказ, и синхронно встали. Майор поглядел на них вопросительно.

– Разведка по тревоге, – пояснил говорливый, косясь на «союзников». – Пошли, Толя…

– Ни пуха, – вздохнул майор.

– К чёрту, – хором ответили капитаны, подхватывая шлемы и вставая.

Терентьев тоже встал.

Майор, прищурившись, глядел на него.

– Ваш вылет? – глухо спросил он.

– Думаю, да, – честно ответил Терентьев.

– На «Гиацинт» глядеть?

– На фиалки, – усмехнулся Терентьев. И Виталию: – Потопали, стажёр.

Виталий вскочил.

– И вам ни пуха, союзнички, – вторично вздохнул майор, ничуть не обидевшись.

– К чёрту, – серьёзно отозвался Терентьев.

Виталий тоже произнёс это «к чёрту», но еле-еле слышно, шёпотом.

К штабу подкатил давешний «бобик».

– Садитесь, – кивнул шофёр, тот самый, который вёз их в сопровождении лейтенанта Деркача из диспетчерской.

Терентьева дважды упрашивать было не нужно, а уж Виталия – тем паче. Мигом забрались на платформу, и шофёр погнал вслед за бегущими в сторону лётного поля пилотами. Едва платформа поравнялась с ними, пилоты по очереди запрыгнули, прямо на ходу. Виталий предупредительно подвинулся, чтобы говорливому Шуре было куда сесть, но тот остался стоять, ухватившись за дугу, на которую в непогоду натягивают тент.

Шофёр гнал платформу на лётное поле, только не в закрытый прим-сектор, а в общую стартовую зону, откуда обыкновенно взлетали полковые корабли семёновцев.

На поле под открытым небом находилось довольно много бортов, с десяток. Платформа уверенно мчала к крайнему слева – оперативно-тактической трехсотке «Печора». Около неё уже стояли два подобных же «бобика» и группа людей, часть из них – в полевой броне. Тут же рядом над упругим покрытием лётного поля высились цилиндры пищевых термосов и канистры с водой – надо понимать, харч для охранения, которое куковало сейчас в дикой тундростепи, в местах падения остатков взорвавшегося «Гиацинта».

Когда «бобик» с лётчиками и «интендантами» подъехал и остановился, ребята в броне как раз заканчивали грузиться в десантный люк, а космодромные техники вскрывали транспортные отсеки – запихивать термосы с канистрами, не иначе.

Лётчики спрыгнули с платформы ещё до полной остановки и убежали в кабину «Печоры», а к Терентьеву с Виталием сразу же подкатился сухопарый капитан во флотской форме, но с общевойсковыми петлицами.

– Здравия желаю, коллеги, – поздоровался он ровно. – Впервые на Лорее?

– Нет, – ответил Терентьев.

– А он? – сухопарый кивнул в сторону Виталия, который на фоне двух настоящих капитанов-вояк выглядел неоперившимся юнцом, даром что погоны носил тоже капитанские.

– А он стажировался на Дварции, – Терентьев хмыкнул. – Как видишь – выжил.

«Всё-то мастер обо мне знает», – подумал Виталий угрюмо.

– Ладно, капитан, не сердись, – смягчился Терентьев. – Я понимаю – служба! Лекцию ему в полёте прочтёшь, а меня, будь добр, своей наукой не доставай. Договорились?

И отошёл в сторонку, поближе к приплюснутой туше трехсотки, распластанной на лётном поле. Сухопарый ничего не ответил, просто сверлил Терентьева взглядом, но того трудно было смутить.