Шуруп

Струнники между Землёй и каждой из Колоний курсировали раз в два-четыре месяца. Между Колониями, лежащими на разных струнах – реже, один-два раза в год, поскольку пассажирский и товарный трафик между Колониями не шёл ни в какое сравнение с трафиком до метрополии. Разумеется, выпуски во флотских и общевойсковых училищах увязывались с этими рейсами, чтобы новоиспечённые офицеры попадали к новым местам службы максимально быстро. Да и вообще много что на Земле и Колониях пульсировало в такт с расписанием перелётов – от производственных графиков до графика отпусков. Виталий знал наверняка: помимо молодых преображенцев, которым предстояло некоторое время послужить на Силигриме, а затем перебазироваться на новую Колонию, этим же струнником летели и рублёвцы, и семёновцы. Первые до следующей после Силигримы Колонии, Ийи, вторые – ещё дальше, до Лореи. Послезавтра, и это Виталию также было прекрасно известно, по другой струне от Солнца уходил ещё один звездолёт маршрутом Мисхор – Кит-Карнал – Дварция, которым предстояло улететь успенцам, тройцам и измайловцам. Однако встретиться с бывшими сокурсниками на борту струнника Виталию было не суждено, поскольку те летели в пассажирской зоне, а они с Терентьевым – в грузовой. Собственно, на струнник грузился их корабль-пятисотка и намертво фиксировался в одном из ангаров, а Виталию с Терентьевым даже сойти с него было невозможно – грузовые ангары струнников негерметичны и неотапливаемы. Поэтому вояж псевдоинтендантов к Лорее отличался от автономного полёта только вольготными вахтами – в основном по кухне, хотя и в рубку приходилось периодически заглядывать.

Большую часть времени Виталий провёл в своей двухкомнатной каюте, в кабинете, перед экранами, изучая подробности дела, которым предстояло заняться на Лорее.

А произошло там следующее.

Фон Платен был совершенно прав, когда утверждал, что во флот вот-вот поступят «Гиацинты» – к моменту памятного разговора курсантов в буфете все шесть машин уже прибыли на Лорею, но ещё не вошли в эксплуатацию. Строго говоря, их расконсервированием, запуском бортовых систем и штудированием документации флотские техники как раз и занимались, почти шесть недель чистого времени. Но штатных экипажей ни один из кораблей ещё не имел, хотя предварительные списки, в том числе и на один молодёжный экипаж, командиру Семёновского полка легли на стол ещё до прибытия струнника с «Гиацинтами». Осталось эти списки утвердить и удачно обкатать новые машины.

Когда курсанты-выпускники сладко храпели после попойки в каптёрке, на Лорее первый «Гиацинт» поднялся в пробный вылет. Вели его два опытных пилота, а помогал им лучший из инженеров-механиков полка.

Через два часа семнадцать минут тридцать одну секунду после штатного отрыва от лётного поля радары, которые всё время вели «Гиацинт», зафиксировали распад корабля на фрагменты, три крупных и семь помельче. Все фрагменты разлетелись прочь от точки последней фиксации цельного корабля и рухнули в тундростепь.

Виталий прекрасно понимал, чем обычно бывает обусловлен распад корабля на беспорядочно разлетающиеся фрагменты. Взрывом, чем же ещё?

Разумеется, пробные вылеты остальной пятёрки «Гиацинтов» отменили. О катастрофе тут же было сообщено командованию флота и Генштабу; оттуда информация оперативно поступила в R-80. Когда документ появился на терминале майора Прокопенко, Виталий как раз выслушивал интересные речи своего покупателя, капитана Терентьева. Ещё на Земле, но уже не в училище, а в глайдере. Но уже тогда был предопределена незамедлительная переброска единственного оперативника R-80 и новоиспечённого стажёра на Лорею. С Семёновским полком руководство училища угадало крепко: Виталию действительно предстояло появиться там сразу же после выпуска, правда под другой фамилией и в общевойсковой форме.

Но это были уже частности.

Оставшееся до финиша время Виталий посвятил изучению матчасти «Гиацинтов» и тут реально было что изучать: во-первых, совершенно новый для глайдеров такого класса форм-фактор мультихалла, то бишь многокорпусника, и до сорока процентов ранее не используемых людьми узлов (читай – новооткрытых артефактов чужих). Последнее оказалось для Виталия сюрпризом – он и предположить не мог, что необкатанные узлы вот так вот с ходу повтыкают в серийные корабли.

Терентьев был информирован лучше, но столь высокий процент необката шокировал и его. Реакция мастера вообще Виталия поначалу смутила.

– Херня какая-то, – пробормотал Терентьев, недоверчиво вчитываясь в сухие строки оперативной сводки на экране терминала. – Либо это туфта, которой маскируют правду из соображений секретности, либо это прямой саботаж и вредительство со стороны разработчиков.

Терентьев подумал и не очень убеждённо добавил:

– Склоняюсь к первому, потому что саботажа на флоте пока не случалось: контингент не тот.