Шулер

Очевидно, он хотел, чтобы я серьёзно отнеслась к его просьбе о разводе.

Я поняла. Я по-прежнему не питала ни единой иллюзии относительно того, что он поговорит об этом со мной после возвращения.

Тем временем мне нужно было немного свободы. От всех них.

Я знала, что мой маленький побег из тюрьмы не продлится долго. Черт, да я сама добровольно пойду обратно, если Охрана не найдёт меня первой и не утащит обратно в каюту за волосы. Но бл*дь, я не могла просто сидеть там следующие неизвестно сколько часов и ждать, когда вернётся Ревик.

Я не могла это сделать.

По правде говоря, наверное, я в первую очередь делала это потому, что знала — Ревику откровенно крышу снесёт, когда он узнает.

И да, ладно, я довольно сильно окосела. Я определённо слишком много выпила с Элайей.

Аккуратно сохраняя разум пустым, я сосредоточилась на своём окружении.

Отделка напоминала нечто среднее между Вегасом, который я однажды посещала с Джейденом, и пригородным торговым центром. Вот только здесь лишь половина вывесок и проекций виртуальной реальности были на английском. Большинство переключали языки, просканировав ключи от номеров, следуя за клиентами с более высоким кредитным лимитом и подстраивая продукты, пока человек не отмахивался от них или не прекращал слушать их частоту. Коридоры извивались во все стороны, отчего сложно было отследить, в какой части корабля я находилась, пока я не останавливалась и не ощущала движение всего судна.

Даже тогда легко было развернуться.

После почти полной тишины последних недель, и здесь, и в Сиэтле, слышать голоса, эхом отдающиеся вверх и вниз по пяти этажам стекла и металла — это одновременно успокаивало и вызывало какую-то экстрасенсорную атаку. Ощущение почти парализующего одиночества попыталось подкрасться ко мне обратно. Группы смеющихся, ходящих за покупками и даже пререкающихся людей почему-то напоминали мне, насколько я была полностью изолированной от всех вокруг.

Эта изолированность пролила свет и на кое-что другое.

На самом деле, неудивительно, что эта история с Ревиком так сильно на меня повлияла. За последний месяц или около того я позволила ему стать всем моим миром.

Мне нужно было находиться в обществе других людей, даже если я не могла говорить ни с кем из них — даже если я только и могла, что наблюдать со стороны за их нормальностью.

Я сомневалась, что люди на борту будут бдительно присматриваться, нет ли среди них видящей-террористки — даже если эти люди не находились в отпуске. Половина людей вокруг меня была пьяна или полностью сосредоточена на бесплатной еде и играх в казино корабля. В любом случае, моя внешность довольно сильно отличалась от фотографий, размещённых во всех новостях. Мои волосы изменили цвет и длину. Моё лицо похудело. Мои глаза были другого цвета. И я просто выглядела… иначе. Я не могла указать на конкретное различие, но видела его всякий раз, когда смотрелась в зеркало.

По настенным картам я имела базовое представление об устройстве корабля.

Я нашла главное казино, две обеденные зоны и пять баров только на этаже лобби, а также полноценный кинотеатр и крытый плавательный бассейн. Вспомнив о последнем, я всерьёз подумывала пойти поплавать, хотя мне нужно было придумать, что надеть.

У меня не было кредиток, чтобы купить купальник. У меня не было даже ключа от номера.

Я гадала, смогу ли подтолкнуть клерка настолько, чтобы заполучить себе купальник. Подумав об этом, я отказалась от идеи. Я оставлю принуждение на случай, если оно мне по-настоящему понадобится. В любом случае, мне нужно было выяснить, не обнаружит ли меня конструкция в ту же секунду, как я отправлюсь в Барьер.

Стенды для фотографий сверкали виртуальными фонами побережья Аляски рядом с людьми, одетыми в костюмы с панелями виртуальной реальности. Эти костюмы использовали сгенерированные компьютером изображения, чтобы заставить носителей выглядеть как угодно — от белоголовых орланов до северных оленей или пингвинов. Я даже видела несколько полярных медведей, а они, насколько мне известно, вымерли много лет назад, если не считать зоопарков.

Бар с пианино находился рядом с длинными очередями людей, которые ждали, когда их рассадят для ужина из пяти блюд. Бар с обеих сторон обрамлялся золочёными каскадными балконами. Вдоль перил, над опущенным ниже уровня пола помещением бара, размещались киоски, которые продавали все что угодно — от драгоценных украшений до береговых экскурсий, педикюр и массаж, уроки танцев и лотерейные билеты, связь без налогов, сигареты, парфюм, алкоголь и сумочки.

Я видела женщину с брошюрой по услугам видящих, которые можно приобрести в Анкоридже, включая поездку в место, которое Ревик называл баром «недобровольных», а каждый знакомый мне человек называл борделем.

По мне ударил очередной прилив тошноты — в этот раз такой сильный, что это заставило меня остановиться.

Я сделала вдох, прислонившись ладонью к стене коридора в затемнённой зоне наблюдения возле бара с пианино. Там стояло всего несколько столиков, за которыми пары потягивали напитки и смотрели на океан через огромные окна.