Шухов

В отчете Третьего отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии за 1853 год говорилось о настроениях в обществе: «Война России против Турции дала новую пищу зависти и недоброжелательства иностранных держав к могущественной Империи и с тем вместе возбудила деятельность изгнанников разных стран. Преступные выходцы надеются достигнуть своих целей, если бы Англия и Франция успели возжечь европейскую войну. Вообще, с прискорбием рассуждая о непонятном действии этих двух держав, все с изумлением взирают на то, что правительства христианские подают руку помощи Турции в деле христианском!»

Царские социологи успокаивали самодержца: «Люди высшего и среднего сословий видят, что борьба будет трудная, но, надеясь на Бога и на Царя, не сомневаются в успехе: простой же народ не вдается в рассуждения, но как бы инстинктивно верит, что русским никто и ничто противу-стоять не может… Жители всех губерний изъявляли готовность на всякие пожертвования, и каждый готов принести все на дело общее. Сначала дворяне Тамбовской, потом Московской, Киевской, Рязанской и других губерний вызвались на разные пожертвования… Безошибочно можно сказать, что собственно в России ныне не таится ни одного заговора, ни одного общего злоумышления… Все же подтвердившиеся политические провинения состояли только или в хранении запрещенных книг и рукописей, большею частью по одному любопытству, или в противозаконных суждениях, иногда проистекающих от молодости и легкомыслия. Равным образом в сочинениях русских писателей и в журналистике более не заметно желания блеснуть мыслями коммунистическими, социальными и им подобными… Вообще политическое направление России таково, что если можно желать лучшего, то разве потому, что правительство всегда обязано заботиться о большем и большем усовершенствовании нравственности своего народа».

Вот как хорошо было жить в николаевской России. Чувства царя, охватившие его после прочтения документа, характеризуются его собственной резолюцией: «Слава Богу!». Он не доживет до окончания провальной военной кампании и умрет в 1855 году. Кстати, иногда Николая называют императором-инженером, что, согласитесь, символично. Он и служил-то в инженерных войсках. Царь вникал в каждый крупный строительный проект, при нем в России заработала первая железная дорога. А государство уподоблял огромному и сложному механизму, любое резкое изменение в котором могло привести к поломке. Ну чем не инженер — а все из детства. Инженерное дело привлекало его еще тогда, правда в ущерб гуманитарным наукам. В том, какое влияние имеет на дальнейшее развитие ребенка именно раннее инженерное образование, как содействует оно проявлению логики, нестандартного мышления, правильной умственной организации, аналитических способностей, мы скоро убедимся на примере Шухова.

Володя Шухов узнал о происходившей в момент его взросления Крымской войне опосредованно — сидя на коленях у отца он пытался дотянуться ручонкой до красивой блестящей медальки — «В память войны 1853–1856», учрежденной Александром в 1856 году. Такие медали из темной бронзы (а были еще и из светлой) вручались служившим в тылу гражданским лицам и чиновникам, причем массово. Отец Шухова носил медаль на черно-красной Владимирской ленте — не самая высокая степень отличия, но и не низкая, после нее была еще и Аннинская лента, полагавшаяся щедрым купцам. После смерти награжденного медаль оставалась потомкам, но без права ношения.

Если отец напоминал Владимиру Шухову Дон Кихота, то с кем же сравнить его мать — неужели с Дульсинеей? Так бывает только в романах. В жизни же все часто наоборот. Характер у энергичной и деловой Веры Капитоновны был не сахар: властная, жесткая, она повелевала мужем. Ни дать ни взять — Васса Железнова, что впоследствии самым негативным образом скажется на личной жизни ее детей (помимо Надежды и Владимира у Шуховых родятся еще две дочери — Ольга, в 1866 году, и Александра, в 1868-м). Связано ли это как-то между собой или нет, но если Владимир уйдет из жизни в результате несчастного случая, то две его сестры покончат с собой: Ольга бросится под поезд в 1893 году в 26 лет, а в следующем году в том же возрасте отравится Александра, оставив сиротой дочь-младенца.

Вера Капитоновна тоже могла бы стать городничим, если бы только женщин брали на эту должность. И потому городничим она была в своей семье. Детей и мужа держала в строгости, под безусловным контролем, требуя безоговорочного подчинения, само собой, ради их же блага. Как там говорила Анна Андреевна из «Ревизора»: «Мы теперь в Петербурге намерены жить. А здесь, признаюсь, такой воздух… деревенский уж слишком!., признаюсь, большая неприятность… Вот и муж мой… он там получит генеральский чин». Вера Капитоновна надеялась, что и ее супруг станет генералом, а потому заставила его в 1856 году подать прошение о переводе в столицу. Генералом муж не стал, получив место в Экспедиции заготовления государственных бумаг, а затем в Ведомстве императрицы Марии.