Штурман

По прибытии на Землю найти других… вот это будет настоящим испытанием. Зофи предусмотрительно захватила из музея инфопланшет, и во время долгих месяцев в открытом космосе провела с нами экспресс-курс по жизни на этой планете, чтобы мы хотя бы теоретически на ней освоились и не слишком выделялись, когда доберемся до места. Земля не устанавливала контактов ни с какими другими цивилизациями — по крайней мере, люди об этом не знают — и Зофи не уверена, как они отреагируют на новость, что они не одиноки во Вселенной. Возможно, реакция будет враждебной. Так что, вариант смешаться с толпой — выглядит гораздо сложнее, чем я себе представляла. На Лориен традиции и обычаи не слишком отличаются вне зависимости от того, находишься ты в центре Столицы или выгребаешь за химерами навоз где-то в Кабараке. На Земле все совершенно по-другому. Эта планета гораздо крупнее и разделена на несколько регионов, весьма отличающихся один от другого. У них нет единого органа управления, который управлял бы всеми землянами или «человеками», как называет их Зофи. Такого рода разнообразие в теории выглядит отлично — именно такой и могла бы, по-моему, стать Лориен, если бы мы просто раскрыли глаза. Но для инопланетянина в данной ситуации становится довольно сложно держать все под контролем. К счастью, у нас полно свободного времени, так что уроки землеведения хотя бы отвлекают от однообразия нашего путешествия.

Это я уж не говорю о беспокойстве, которое нас охватывает при виде медленно тающих запасов пищи. Согласно расчетам Зофи, мы должны благополучно добраться до Земли, но постепенно мы начинаем сокращать наши порции. Выживание идет за счет сушеных фруктов каро и протеиновых батончиков.

Зофи настаивает, чтобы до прибытия мы попытались получить хотя бы базовые знания нескольких земных языков — достаточные, чтобы задавать простые вопросы и выглядеть как иностранные туристы или путешественники, а не подозрительная троица, которая не владеет ни одним языком мира. И я в очередной раз поражаюсь, какими разными могут быть жители одной планеты. Как странно, что все эти миллиарды людей не могут наладить коммуникацию друг с другом.

Мы начинаем с французского языка, так как по звучанию он больше всех похож на лориенский. Затем переходим на другие, о которых я слыхом не слыхивала — испанский, английский, китайский. Крэйтону и Зофи обучение дается легко, и в скором времени они уже смеются над шутками на языке, называемом немецким, пока я бьюсь над фразами типа «Ich heiße Lexa». Наверное, это потому, что вместо того чтобы корпеть над языками большую часть времени я провожу, записывая все, что помню из своей работы над земной системой коммуникации. Я гораздо лучше разбираюсь в словаре электроники — единицах, нулях и ровных отформатированных рядах кодов. Основываясь на знаниях, полученных в Академии, я полагаю, что Земля достигла той же точки технологического прогресса, что и Лориен — в том плане, что вся жизнь землян основана на деятельности машин. Интернет был одним из многих подарков, которые испокон веков лориенцы передавали людям. Хотя вообще-то они не в курсе, что это и другие технологические чудеса пришли от нас. И что некоторые из их величайших умов были вовсе не с Земли, а с Лориен. Раньше я удивлялась, зачем тратить столько ресурсов, помогая этой далекой планете, когда ничего не можешь получить взамен. Даже элементарного признания нашего вклада в их жизнь. Но теперь я начинаю задумываться, а как давно Старейшины знали о существовании могадорцев? Какая часть «тайной войны» имела место на самом деле?

Неужели все это время они готовились к бегству с Лориен в новый мир?

Спустя шесть месяцев полета я однажды застаю Крэйтона сидящим на полу рядом с самодельной детской кроваткой Эллы — большим пластиковым ящиком, прикрепленным к пристенному столу и заполненным одеялами. Лицо Крэйтона бледное, он тяжело дышит, а его лоб покрыт капельками пота.

— Что случилось? — спрашиваю я и быстро делаю несколько шагов в сторону девочки. Но с ней все в порядке — спит сном младенца.

— Что я должен с ней делать? — спрашивает он. — Я привык присматривать за животными, в этом моя работа. Я слежу, чтобы у них было достаточно воды и еды, чтобы они не заболели. Я не знаю, как растить детей.

Я молча смотрю на него сверху вниз. Не уверена, ждет ли он какого-то ответа или просто думает вслух. Он продолжает.

— Несмотря на все исследования, проведенные нашими учеными, мне едва ли много известно об этой Земле. Как мне понять, что с девочкой все в порядке? На каком языке мне с ней разговаривать? На лориенском? А если она спросит про своих родителей? Что мне ей сказать?

Я бросаю взгляд в сторону кабины пилота. Там Зофи совсем потерялась среди звезд, глядя на все сразу и в то же время никуда конкретно. Думаю, с этой ситуацией придется разбираться самой.

— Скажешь, что захочешь, — отвечаю я.