Штабс-ротмистр

Наверно, если бы женщины из конторы Маккенны услышали последние слова, то рассердились бы ещё больше. Одно дело — затмевать красотой. И другое — кичиться, что в силу княжеского происхождения избавлена от хлопот по кухне, стирке и прочему, от чего не освобождены дамы, работающие днём наравне с их мужьями.

— Так и поступим, сударыня, — согласился Тышкевич. — Сэвидж! Вам с Пантелеевым можно завтра не идти в контору. Догадка, что нужные нам персоны остались в Америке и, скорее всего, отправились к Великим Озёрам, косвенно подтверждается. Питтсбург? Узнайте всё об этом городе. Кто там правит, кому принадлежат самые большие предприятия. Особенно машиностроительные. В общем, чем дышит Питтсбург и кому подчиняется. Ясно же, для своих прожектов шотландцы намеревались привлечь далеко не последних его обывателей. Прохор! Тебе предстоит поездка в Святоангельск. Через всю Америку с Востока на Западное побережье.

— Учёные-физики…

— Именно. Бери с собой тетрадку покойного О’Нила. Если найдёшь взаправду разбирающегося в этой галиматье, можешь нанять. Пусть консультирует. За деньги не волнуйся, знаю, кому нас поддержать.

Граф не произнёс слово «церковь», но монах и без слов догадался, к чему тот клонит.

Разошлись. Тышкевич вернулся к себе, в казённый номер при губернаторской канцелярии.

Около одиннадцати раздался стук в дверь. На пороге стояла Львова, укутанная в длинный восточный халат, азиатской пестротой никак не подходивший к её утончённой славянской наружности.

— Я не скомпрометирую вас, сударь?

— Злословие света обычно направлено против молодых женщин. Тем более — девиц. Но коль вы не против — извольте.

Он посторонился, пропуская барышню внутрь.

Номер был просторен, но не слишком роскошен. Без следов холостяцкого беспорядка: военная выучка привила аккуратность.

Княжна присела на диван. Граф — тоже, на противоположный конец, сохранив приличествующее расстояние.

— Нас считают железными… Но иногда бывает слишком. Простите, я не могла оставаться одна. Меня до сих пор трясёт от омерзения.

В другой ситуации он бы приобнял гостью. Сначала участливо по-дружески, потом — как карта ляжет. Или ляжет барышня.

Но с дочерью Великого Князя и думать нельзя о фривольности. Более того, даже если она сама подаст повод или сделает намёк, придётся изобразить каменного чурбана. Даже ретироваться.

Впрочем, ни к чему предосудительному Львова не стремилась.

— Группа компаний мистера Джона Моргана-старшего. Есть и Джон Морган-младший, именно он нанял Сэмми, чтоб тот понюхал — насколько плотно русские копаются в делах Маккенны и имеют ли шанс выйти на питтсбургских магнатов. Конечно, обвешан плетениями как рождественская ёлка игрушками, вы бы его скорее убили, чем разговорили. Но о тайных талантах связисток ни Сэмми, ни Морганы не в курсе. Оттого дали нам ниточку.

Граф налил по бокалу вина — себе и даме. Львова с благодарностью приняла и отпила глоток.

— Анастасия! Но вас же колотит не от сведений о Морганах. Что ещё плюгавый коротыш смел думать?

— Именно — смел. Наедине с собой они все смелые. Дал волю воображению… Представьте, решил на мне жениться! Конечно, не зная, что я дочь Великого Князя, даже для неотёсанных американских туземцев это слишком. Думал, получит от Морганов достаточно денег, чтоб представлять собой выгодную партию, тем самым выдал заказчика. А потом начал мечтать, что сделает со мной в первую брачную ночь. Так вошёл в раж, что Энергия бурлила через край. Вот скажите… Простите за бестактность…

— Извольте спрашивать всё, что хотите.

— Когда мужчина заканчивает соитие, и по его телу пробегает судорога… Он получает наслаждение?

— Конечно. Оно сильно особенно, если женщина прекрасна и вдохновляет. Любовь, говорят, делает плотскую близость ещё и возвышенной. Но, увы, я никого не любил, кроме юношеских увлечений, когда альков избранницы недоступнее Луны. Что произошло сегодня?

Львова плотнее запахнулась в восточный халат.

— Сэмми ласкал себя и передал мне это чувство. Переданное мне через тонкий мир было омерзительно до тошноты. Знаете, из транса невозможно выскочить рывком, это… как подъём пешком на много этажей. Наверно, вам действительно приятно. Но мне странно слышать про вожделение женщин, стремление к разврату для утоления похоти. Вдобавок — испытывая боль, помноженную на страх подцепить болезнь или забеременеть…

— Анастасия, вас же это не касается, — мягко возразил граф. — Вы ведёте исключительно целомудренный образ жизни.

— Подглядывая за чужой мастурбацией? Очень, очень нравственно. Мой духовник в Торжке наложил бы на меня епитимью как за тяжкий грех. Утешаю себя, что это часть службы. А она рано или поздно закончится, — Львова вздохнула. — Не удивительно, что связистки после её окончания зачастую бросаются во все тяжкие. Вот и я готовлюсь, проникнув в одиннадцать вечера в номер к неженатому мужчине и распивая с ним вино. Да не волнуйтесь вы так! Совращать не собираюсь. После таких… гм… сеансов мне вообще противно думать о постели, даже ради зачатия княжеского наследника. И очень, очень одиноко.