Шри Ауробиндо. Эссе о Гите – II

Впрочем, материя и жизнь, несмотря на свои настойчивые требования и свою большую значимость, еще не составляют всего человека, поэтому ему не стоит смотреть на ум просто как на слугу жизни и тела, которому, в награду за его служение, позволены кое-какие чисто интеллектуальные радости, или видеть в нем не более чем продолжение и украшение витальных устремлений, некое красивое идеалистическое дополнение, зависящее от удовлетворения запросов материальной жизни. Именно ум, а не тело или жизнь, делает человека человеком, и, развиваясь, он все более и более настойчиво стремится к тому, чтобы превратить тело и жизнь – которые являются необходимыми инструментами, но создают большие препятствия, иначе не было бы никаких проблем – в средства для удовлетворения своих потребностей и осуществления своих замыслов. Ум человека – это не только витальное и физическое, но также и интеллектуальное, эстетическое, этическое, психическое, эмоциональное и динамическое сознание, и его высочайшая и наиболее мощная природа ума такова, что в каждой из этих сфер сознания он стремится к некоей абсолютности, но из-за ограничений жизни не может полностью ее достичь, ни воплотить и сделать ее здесь подлинно реальной. Абсолютное ментальное совершенство, которое становится объектом наших стремлений, остается частично воспринятым сияющим или пламенным идеалом, который ум может внутренне очень отчетливо себе представить и в соответствии с ним направлять свои усилия, и даже частично реализовать его вовне, но он не способен преобразовать всю жизнь по его образу и подобию. Таким образом, есть некий абсолют, высокий идеал интеллектуальной истины и рассудка, в поисках которого находится наше ментальное существо; есть абсолют, идеал добропорядочности и праведного поведения, к реализации которого стремится наше этическое сознание; есть абсолют, идеал любви, сочувствия, сострадания, единства, о котором мечтает наша эмоциональная и психическая природа; есть абсолют, идеал восторга и красоты, заставляющий трепетать эстетическую душу в нас; есть абсолют, идеал внутреннего самообладания и власти над жизнью, которого старается достичь динамическая воля; и все они вместе наталкиваются на абсолют, идеал обладания, удовольствия и безопасного земного существования, на котором настаивают витальная природа и физический ум. И человеческий интеллект, будучи не в силах полностью воплотить не то что все, но даже какой-то один из этих идеалов, создает в сфере каждого из них множество норм и дхарм: истины и здравомыслия, праведного поведения и добропорядочности, восторга и красоты, любви, сочувствия и единства, власти над собой и самоконтроля, самосохранения, обладания, витальной эффективности и удовольствия, и пытается навязать их жизни. Абсолютные, сверкающие идеалы высоки для нас и намного превосходят наши возможности, и только редким индивидам удается претворять их в жизнь: массы же следуют или делают вид, что следуют, неким более приземленным нормам, устоявшимся, доступным и относительным стандартам. В целом человеческая жизнь отвергает идеал, хотя и влечется к нему. Прибегая к силе своей смутно ощущаемой бесконечности, жизнь сопротивляется и расшатывает или нарушает любые навязанные ей ментальные и моральные нормы. И причина этого либо в том, что жизнь и ум – это два совершенно разных и в корне отличных друг от друга, хотя и взаимодействующих принципа, либо в том, что ум не обладает ключом, который позволил бы ему познать жизнь во всей ее полноте. Ключ нужно искать в чем-то более высоком и неизвестном – что находится над ментальностью и моральностью человека.