Шрам

Правда, разница все же была. Теперь Шекель, глядя на эти непонятные страницы, знал, что они исполнены смысла для какого-нибудь иностранного ребенка, как открыли свой смысл ему «Отважное яйцо», «История Нью-Кробюзона» и «Оса в парике».

Он разглядывал книги на основном и верхнекеттайском, на сунглари, луббоке, хадохе, с завороженной грустью вспоминая свою прежнюю безграмотность, но ни на долю секунды не желая вернуться к ней.

Глава 11

Сайлас ждал Беллис, которая появилась из «Пинчер-марна», когда солнце уже склонялось к горизонту. Она увидела его – он стоял, в ожидании прислонившись к перилам.

Увидев ее, он улыбнулся.

Они вместе поели, беседуя, уклончиво отвечая на вопросы друг друга. Беллис не могла понять, рада ли она видеть именно его или просто устала от одиночества, но, так или иначе, она была совсем не против его компании.

Он выступил с предложением. Был четвертый книжди морской черепахи – кроведень струподелов, и в квартале Ты-и-твой проводились крупные бойцовские соревнования. Продемонстрировать свое мастерство собирались несколько лучших бойцов из квартала Шаддлер. Она видела когда-нибудь «морту крутт» или бой ногами?

Сайласу пришлось уговаривать Беллис. В Нью-Кробюзоне она ни разу не посещала ни цирк гладиаторов Каднебара, ни заведения помельче. Мысль посмотреть такой бой вовсе не привлекала ее, а скорее наводила скуку, но Сайлас настаивал. Поглядывая на него, она поняла, что его желание увидеть эти бои обусловлено не садизмом или вуайеризмом. Беллис не знала причин, но они были не столь низменными. Или, может быть, низменными, но на свой манер.

И еще она знала: он хочет, чтобы она пошла с ним.

Чтобы попасть в Ты-и-твой, они прошли через Шаддлер, обиталище струподелов. Взятое ими воздушное такси проплыло над балками, торчавшими на корме огромного металлического «Териантропа», а потом направилось к правому борту.

Беллис еще ни разу не была в Ты-и-твой. «Пора уже», – сказала она себе, испытывая стыд. Она вознамерилась понять этот город, но ее решимость грозила увянуть и снова превратиться в смутное беспокойство.

Площадка для боев располагалась ближе к носу от флагмана Ты-и-твой – большого клипера с парусами, превращенными в декоративные ленты, – на самых задворках торгового квартала. Арена представляла собой круг из небольших судов со скамейками, расставленными амфитеатром на палубах, – так, что зрители были обращены лицом к водному кольцу. По краям арены с дирижаблей свисали роскошные гондолы – частные ложи для богатых.

В центре была закреплена сама арена – деревянная площадка, по краям которой стояли деревянные газовые лампы и были привязаны бочки, держащие ее на плаву. Так был устроен цирк гладиаторов: стянутые в круг переоснащенные суденышки и воздушные шары, а в центре – плавучая платформа.

Раскошелившись и шепнув словечко-другое, Сайлас освободил два места в первом ряду. Он не переставая говорил вполголоса – рассказывал о политике города и людях, сидящих поблизости.

– Это визирь Ты-и-твой, – рассказывал он. – Пришел вернуть денежки, что потерял в начале кварто. А эта женщина в вуали никогда не показывает своего лица. Говорят, что она член совета Дворняжника. – Глаза его не переставали рыскать по толпе.

Уличные торговцы продавали еду и ароматные вина, букмекеры выкрикивали ставки. Зрелище это, как и большинство из того, что происходило в Ты-и-твой, было невзыскательным и вульгарным.

В толпе были не только люди.

– А где струподелы? – спросила Беллис, и Сайлас начал, как ей показалось, наугад тыкать пальцем в разных направлениях.

Беллис попыталась увидеть то, что было видно ему. Судя по всему, он указывал на людей с землисто-белым цветом кожи, коренастых и сильных на вид. Их лица были изуродованы шрамами.

Зазвучали трубы, и благодаря какому-то химическому трюку огни вокруг арены внезапно вспыхнули красным светом. Толпа восторженно заревела. Через два места от себя Беллис увидела женщину, по лицу которой можно было догадаться, что она – струподел. Та никак не выражала своего энтузиазма – сидела тихо среди бушующих зрителей. Беллис видела и других струподелов – они вели себя так же, флегматично ожидая боев в свой святой день.

По крайней мере, презрительно подумала Беллис, всеобщая жажда крови здесь откровенная. А букмекеров-струподелов столько, что совершенно ясно – что бы там ни говорили старейшины Шаддлера, здесь это целая отрасль.

Беллис недовольно подумала, что она напряженно ждет начала зрелища. Возбужденно.

Когда на арену доставили трех первых бойцов, толпа замолкла. На мужчинах-струподелах, поднявшихся на платформу, не было ничего, кроме набедренных повязок. Они встали в центре, прижавшись друг к другу спинами.

Они держались спокойно, были хорошо сложены, их сероватая кожа в свете газовых ламп отливала мертвенной белизной.

Один из них, казалось, смотрел прямо в глаза Беллис. Видимо, его ослепил свет, но она все же тешила себя мыслью, что он выступает только для нее.

Бойцы встали на колени и ополоснулись из чанов с разогретой жидкостью цвета зеленого чая. Беллис видела в жидкости листья и почки.