Шпион, который ее убил

– Мне лучше знать. – Морталюк опустилась на колени, чтобы поднять лежащую у ног Бондаря подушку. – Видишь часы? Это самый солидный и дорогой «Ролекс», который только существует на свете. Сейчас пошла мода на другие часы, но все они яйца выеденного не стоят в сравнении с этой вещицей. – Морталюк подбросила массивные часы на ладони. – Я предусмотрительная женщина, Женя. С самого начала под подушкой лежали эти часы и пистолет. Другими словами, тебя ожидало одно из двух: либо пуля, либо сувенир на память об этом дне. Примерь. Я сейчас…

Сунув Бондарю «Ролекс», Морталюк направилась к двери, выглянула в коридор и приказала человеку с автоматом:

– Отойди на десять… нет, на пятнадцать шагов.

– Не имею права, Маргарита Марковна, – встревожился охранник. – Так не положено.

– Раз я говорю, то положено. – Морталюк хихикнула. – Это для твоей же пользы, дружок. Мужчинам с неуравновешенной психикой противопоказано слушать, как безумствует женщина, принадлежавшая им когда-то.

Охранник насупился:

– Вы рискуете.

– А как же иначе? – удивилась, перешедшая на шепот, Морталюк. – Что за жизнь без острых ощущений?

– Подстраховались бы хоть, Маргарита Марковна.

– И без страховки тоже нельзя. Поэтому звякни, дружок, моему референту и передай: пусть приступает.

– К чему?

– Секрет, дружок, большой-большой секрет.

Возомнившая себя чуть ли не девочкой, Морталюк захлопнула дверь и, крутнувшись на одной ножке, задорно крикнула Бондарю:

– Я готова! Часы надел?

– Да, – глухо ответил он.

– Их оставь, а остальное снимай. Ну, живо!

Зашедшаяся безумным смехом Морталюк принялась извиваться всем телом, словно гигантская гадюка, освобождающаяся от старой кожи. Бондарь подавил вздох. К сожалению, перед ним находилась не гадюка, а женщина, оставшаяся в чем мать родила.

Для чего родила? На кой хрен, извините за выражение…

Глава 19, события которой заставляют сделать прискорбный вывод о том, что реальная жизнь намного драматичней латиноамериканских сериалов

Тамара лежала на диване и грызла арахис. Ничего другого в горло не лезло. За время разлуки с Бондарем она потеряла около трех килограммов далеко не лишнего веса и совершенно забросила работу. Ей было невмоготу сочинять идиотские эссе про бравого агента 007, меняющего машины, как перчатки, а женщин – как машины. Хандра? Депрессия? Одиночество? Тоска по любимому? Все это и ничего из этого. Тамаре просто не хотелось жить. Она вставала только для того, чтобы наведаться в ванную комнату, заглянуть в полупустой холодильник или постоять у окна. Потом замертво падала обратно. Единственная строчка, написанная ею за полторы недели, гласила:

«Я знаю, каково это – быть мертвой».

Это было глубочайшее заблуждение, но Тамара не догадывалась об этом. Некому было ее переубеждать. Иллюзорная связь с внешним миром поддерживалась благодаря включенному сутки напролет телевизору.

Вот и сейчас он вовсю старался развлечь чахнущую хозяйку. Шла какая-то импортированная из Бразилии мыльная опера с соответствующим парфюмерным названием.

Молодой Антонио, обладающий наружностью начинающего сутенера и законченного кокаиниста, метался по комнате, изображая то ли муки ревности, то ли порывы страсти. Немолодая сеньорита Летисия трагически заламывала руки. По сюжету она была совсем еще юной девушкой, поэтому ее обрядили в сильно декольтированное платье. Давая понять, какое половодье чувств кипит в ее веснушчатой груди, сеньорита Летисия тяжело дышала, придерживая вздымающийся бюст обеими руками.

– О, Антонио! – восклицала она тем режущим слух голосом, без которого не обходится ни один персонаж переводных сериалов. – Не разбивай мое сердце, любимый, ведь оно принадлежит тебе и только тебе!

– Как ты можешь просить меня о снисхождении, Летисия? – изумлялся Антонио, осторожно качая набриолиненной головой. – Ты снова встречалась с этим мерзавцем Мурильо Делакрузо! Где твоя честь, где достоинство?

– Мурильо Делакрузо меня коварно обманул, Антонио, – оправдывалась сеньорита Летисия. – Он позвонил мне по телефону и сказал, что мой отец Пабло Бенито в опасности. Но донна Роза может подтвердить, что Мурильо не сумел сорвать ни одного поцелуя с моих уст.

– Донна Роза? – Антонио разразился демоническим хохотом. – Пресвятая Богородица, она предлагает мне поверить этой лживой старухе, с которой не здоровается даже пропойца Луис Альберто! Стыдись, Летисия! Небеса покарают тебя за твое распутство! Ты обманываешь меня, своего Антонио, еще вчера готового целовать песок, по которому ты ходила!

– Неверного Антонио Маркози, не далее как позавчера домогавшегося любви Эсмеральды, младшей сестры Мурильо Делакрузо! – парировала Летисия, позволив бюсту колыхаться как попало. – Коварного Антонио, до сих пор не оформившего развод с Марианной, единственной дочерью и наследницей богача Хосе Санчеса! Как ты смеешь обвинять меня в распутстве? Побойся бога, Антонио!