Шпеер

— Ненавижу, когда так говорят! — сердито дернулся Г. Дж. — Наверное, как ты раньше не умел любить, так и не научился! Только равнодушный эгоист думает, что никому ничего не должен!

Северус закусил губу и отвернулся. С минуту оба молчали.

— А скажи мне, дорогой, — невидяще глядя в пространство, сказал редактор. — Кому, по-твоему, присягает военнослужащий Королевского Инженерного Корпуса?

Гарри метнул на него подозрительный взгляд.

— Елизавете? — предположил он.

— Да. А также Парламенту, в мирное время, — сухо сказал Северус. — В глазах военного трибунала твой отец — преступник. Сириус Блэк, Ремус Люпин и Питер Петтигрю, которые возглавляли три других отряда, гражданские лица. Но твой отец, нарушивший военную присягу, понес бы серьезное уголовное наказание. Будь он жив, сидел бы где-нибудь в Верле по сей день. Сандхерст готовит армейских командиров, а не начинающих террористов.

Сын отважного Джеймса Поттера ошеломленно вытаращил глаза, переваривая услышанное. Быть сыном военного преступника было не так заманчиво, как отпрыском бравого кадета лучшей военной академии Британии.

— А теперь добрый дедушка наливает тебе чаю и рассказывает о героических подвигах отца, — сквозь зубы сказал Северус. — С тем, чтобы ты исполнился желанием благородного мщения и снес голову его старому врагу. Дамблдор любит загребать жар чужими руками, — фыркнул он.

— Разве ты не хотел, чтобы я был на его стороне? — пробормотал Гарри.

Северус опять запрокинул голову, глядя в тяжелое темное небо.

— Теперь — не хочу. Если есть на свете другое измерение, где нет ни Риддла, ни Дамблдора, ни... — он на мгновение умолк, — никаких проклятых кукловодов, я его найду. Для тебя и меня, Liebling.

С перил резного забора снялась большая ворона и с хриплым зловещим карканьем пролетела над их головами.

* * *

Гарри плелся по мостовой походкой унылого бродяги, сунув озябшие руки поглубже в карманы и спрятав нос в шарф. Северус, откликнувшись на неведомый звонок мобильного, посадил Г. Дж. в такси, поцеловал в ухо и исчез в лабиринте засыпающих улиц. Настроение Гарри окончательно упало, бессвязно скачущие мысли, обрывки разговоров метались в разболевшейся голове танцующей мошкарой.

Домой идти не хотелось. Не доезжая до своего квартала, Гарри выскочил из такси и пошел пешком в надежде вернуть спокойствие духа.

Он не смог объяснить Северусу, что чувствует на самом деле. Родителей Г. Дж. не помнил совершенно, и хотя все детство фантазировал об их чудесном возвращении, свыкся с мыслью о том, что их нет. Размахивать кроваво-мстительными полотнищами перед Риддлом у него не было желания. Мэр на мысленном киноэкране никак не хотел падать, сраженный метким выстрелом, как не взлетал на воздух обложенный бомбами Сити-Холл и не рычали за тюремной решеткой члены банды «Народного Движения». Но презрение Северуса к «Рыцарям Справедливости» почему-то больно задело, как и холодно брошенное слово «преступник».

«Дамблдор назвал папу смелым и отважным», — с грустью подумал Гарри. Сердиться на старика, как Северус, отчего-то не удавалось.

Если о матери он знал от тетки хоть что-то, то об отце — почти ничего. Упоминание имени Джеймса влекло за собой поток изощренных ругательств: Петунья терпеть не могла мужа сестры и говаривала, что он «сгубил Лили». Только сейчас Г. Дж. понял, что скрывалось за теткиными словами.

Многолетнее молчание Сириуса попахивало предательством. Рассказы крестного не шли дальше историй о клубных танцах, неземной любви Джеймса к красавице Ли, веселых попойках и гонках на байках. Притворяясь открытым и искренним, Сириус лгал, рассказывая про учебу Джеймса в Сандхерсте, мрачно думал Гарри. Разговоров об убийстве Поттеров крестный избегал, и Г. Дж. не настаивал: казалось, это причиняет Сириусу боль.

В лицо рвано хлестал холодный декабрьский ветер. Подавленный невеселыми мыслями и охваченный болезненным чувством одиночества, Гарри беспомощно оглянулся по сторонам, совершенно забыв, куда и зачем идет.

На углу переливалась цветным неоном вывеска интернет-кафе. С минуту задумчиво постояв на пронизывающем ветру перед гостеприимно освещенным порогом, одинокий сын военного преступника Поттера вздохнул, вынул заледеневшие руки из карманов и решительно толкнул стеклянную крутящуюся дверь.

* * *

«Дорогой Райнер. Простите, что долго не писал. Но всё это время я много думал о Вас, не только о Ваших произведениях, а просто о том, кто Вы на самом деле.

Я знаю, зачем Вы писали эти книги. Думаю, что знаю. Скажите откровенно, что Вами двигало, чувство мести или что-то другое? Меня хотят использовать, вызвав во мне мстительные чувства. Так сказал мой друг, я ему верю, но ведь есть понятие справедливости, желание наказать преступников, разве это плохо? Вы писали, что слово — Ваше оружие. У меня нет такого виртуального оружия, реальную кровь я проливать не хочу и никогда не смогу, но мне бы хотелось внести какую-то лепту в борьбу с С.-З.-К. У нас с Вами общий враг.