Шпеер

Гарри рассмеялся, поймал поглаживающую его грудь руку и исцеловал ладонь.

— Откуда ты знаешь? — он выгнулся, ощущая нарастающее наслаждение от вторжения и возбуждающего чувства беспомощности.

— Хагрид сказал, — Северус едва ощутимо подался ему навстречу. — Думал, ирландские деревенские сказки, оказалось, правда.

— Можешь не заговаривать мне зубы мышами, мне не больно, — Гарри тихо застонал, охваченный расходящимися по телу волнами удовольствия.

Северус обнял его бедра, мягко толкаясь внутрь.

— Я не тебя заговариваю, Liebling, — пробормотал он. — Себя.

— Дурацкая поза, — прошептал Гарри. — Я как лягушка. Зато тебя вижу.

Северус наклонился, быстро целуя его в губы, обжигая сбившимся дыханием.

— Раскрывшийся цветок, а не лягушка. Ты мой цветок, Liebling. А я твоя летучая... летучая... O-o-oh Scheiss-s!..

Он вдруг резко выгнулся, открыв рот в беззвучном крике страсти и досады. Успев сделать несколько коротких скользящих ударов, он упал на грудь Гарри с быстро колотящимся сердцем.

Гарри разнеженно застонал, упиваясь горячими струйками живой влаги, возбуждающе окативших его изнутри.

— Verdammte Scheiße! — прохрипел Северус. — Убей меня, Liebling!

— И кто тут ходить не сможет? — Гарри вцепился в него еще крепче, не желая расставаться с вкусным Зверем. — Я тебя так люблю, так люблю, ты не знаешь, как!

К его удивлению, Северус поднял голову, все еще тяжело дыша, глядя на него диковатыми большими глазами, и продолжил двигаться, сначала медленно, потом все быстрее.

— Я привык выполнять свои обещания, — прошептал он, жадно целуя и облизывая его соски. — В отличие от некоторых безответственных... безрассудных... безголовых... ревнивых мальчишек, которые... Ч-черт...

Его член внутри пылающей жаром плоти Г. Дж., вновь твердый, как жезл, вонзался в нутро Гарри крепкими тягучими ударами, властно и в то же время до странности нежно. Сметенный невероятными ощущениями, Г. Дж. утратил дар речи, не способный ответить на «безголовых и ревнивых» ничем, кроме стонов удовольствия.

Каждый толчок горячего разбухшего ствола внутри его тела доводил до исступления. Стоило Гарри зависнуть над сладкой границей, Северус коварно менял тактику, отодвигая мгновения желанной награды.

— Шпионаж — не ваша стихия, мистер Бонд... в отличие от... от... O-oh Gott!.. Помолись, чтобы я не кончил, Liebling! — захрипел он.

Вместо молитвы агент Бонд завыл, вертя бедрами и безуспешно пытаясь вырвать руки из сильных пальцев Бэтмена: жестокий супергерой не давал Г. Дж. коснуться своего налившегося кровью члена.

Широко раскрыв глаза, измученный нестерпимым желанием, Гарри смотрел на распаленное страстью, блестящее от пота тело, врывающееся в его собственное с силой, нежностью и звериной грацией — более красивого зрелища он не видел никогда.

— Шатци!.. — всхлипнул он.

— Ты... душа моя, — задыхаясь, прошептал Северус.

Струна терпения Г. Дж., натянутая до тонкой сладчайшей вибрации, задрожала и лопнула. Казалось, через позвоночник прошел звон. Затопивший тело жар, невыносимая, пожирающая изнутри мука желания, безумие и восторг слились воедино и, разорвав изнутри бешеной пульсацией, хлынули на поверхность горячей лавой.

Извержение чувственного Везувия долетело до лица, залило грудь и живот. Северус, замедлив движения, продлил блаженство ладонью. Похоже, это было последнее, что он был способен сделать в человеческом сознании.

Превратившись в Безумного Зверя, он закинул обессиленные ноги полумертвого Г. Дж. себе на плечи, врываясь в него все быстрее. Его тело всё пылало, скулы залил невесть откуда взявшийся румянец, опьяненные страстью глаза стали совершенно бездумными. Он больше не владел собой, отдавшись собственному удовольствию с той же страстью, с которой дарил себя Гарри.

В немом восхищении Г. Дж. смотрел, как гримаса наслаждения искажает его лицо, блестят зубы в сладострастном зверином оскале, конвульсивно дрожат мышцы живота.

— Ja-a-a-a!!! — Зверь запрокинул голову и зарычал с бесстыдством удовлетворенного самца.

Толчки горячего семени окатили Гарри изнутри. Северус пошатнулся и упал ему на грудь всем весом. Его сердце стучало так быстро и громко, что Г. Дж. слегка испугался.

Обняв мокрую жаркую спину Зверя, он успокаивающе гладил растрепавшиеся густые волосы, шалея от нежности и улыбаясь, внезапно охваченный пониманием — Лгун и Обманщик в постели был самим собой — честным, как не познавший лжи ребенок.

— Теперь Я буду летучей мышью, — прошептал Гарри в ухо поверженного супергероя. — Может, у меня получится эрекция языка?

Северус с трудом поднялся на локтях и уставился туманными глазами в его глаза.

— Ты знаешь, что я тебя люблю, мелкий мышонок?

— Нет, не знаю, — Гарри звонко поцеловал большой злодейский нос. — Докажи! Ты встать не можешь.

— А вот и могу.

Северус с трудом оторвался от постели, споткнулся о брошенный комок джинсов, врезался плечом в дверной косяк, зацепил бедром лежащую на столе папку и со словами «Хайлиге шайсе»² исчез в ванной.