Шпеер

— А вы... Знаете, кто вы?.. — Гарри остановил машину, заглушил мотор и повернулся к редактору. Зеленые глаза зло сощурились.

— Вы — трус. И сволочь! Лезете ко мне, потом отталкиваете, кормите сказками, что за меня боитесь! Играете, потом выбрасываете! Хватит мне голову морочить, я вам не игрушка! Знаете, что, мистер Снейп? Идите вы к чертовой матери!

Злобно хлопнув дверью, директор Поттер бросился к служебному входу, и только на пороге позволил себе на мгновение обернуться.

Редактор неподвижно стоял возле машины, опустив голову, будто что-то потерял на асфальте.

* * *

Мрачный, злой на себя, Снейпа и весь свет, директор Поттер невнимательно просматривал почту, больше прислушиваясь к болтовне за перегородкой. После истории с конвертами мисс Грейнджер окончательно вышла из доверия. Поначалу Гарри вознамерился вытрясти из нее объяснение происходящему, но, поразмыслив, решил не спешить. Чем больше он думал о полученных вырезках, тем меньше история напоминала розыгрыш. В арсенале секретарши было несколько упаковок безликих стандартных конвертов, глупо было думать, что Гермиона прихватила конверт у матери только для того, чтобы было куда сунуть клочок бумаги. Самоотверженный труд над автобиографией Т. М. Риддла не прибавил мисс Грейнджер симпатии в директорских глазах.

Решив отныне не спускать с Гермионы шпионского глаза, Гарри навострил уши: секретарша опять болтала с рыжей художницей.

— Ну что, работы много? — донесся писклявый голос Джинни.

— Не то слово, — раздраженно отозвалась Гермиона. — Хиггинс накидал, думает, у меня сто рук.

— Луна скоро очухается?

— Я у нее вчера была, — сообщила секретарша. — На костыле прыгает. Могла бы уже на работу припрыгать. Но ей, видно, нравится болеть. А что, лежит себе, книжки читает, не комната, а мусорка, всё в конфетных обертках, в коробках от пиццы, черт знает что. Я бы со стыда умерла, а ей хоть бы хны. Вся постель дрянью завалена, бисер, фантики... Отгребла мусор с одеяла. Садись, говорит.

Из-за перегородки брызнул девичий смех.

— И кто ж ей конфеты носит, интересно? Лавгуд вроде как одна живет.

— Хиггинс и носит, — доложила Гермиона. — Каждый день почти. А она и рада. «Се-еверус мне гренки поджарил», — заблеяла секретарша, перекривляя мечтательный голос Луны.

Кусая губы и злобно раздувая ноздри, директор Поттер вслушивался в разговор, истекая жгучей ревностью и полыхая ненавистью к предателю и злодею.

— Думаешь, он ее любит? — понизила голос Джинни.

Гарри замер, не дыша.

— Ерунда, — фыркнула Гермиона. — Когда я с ним занималась, Хиггинс и гренки жарил, и бутерброды делал, и вообще кормил, как на убой. Я ей не стала говорить, пожалела дуру.

— Мне бы его гренки поперек горла встали, — фыркнула Джинни. — Я его боюсь. Как вспомню, как он к нам пришел в первый раз... Потом расскажу как-нибудь, — сказала Джинни, к большому разочарованию подслушивающего директора. — Кстати, как главред сегодня, злой? Фред и Джордж не успевают с макетом Макнейра.

«А мне наврали, что все давно готово!» — рассердился директор.

— Не злой, наоборот... Странный. Добрый, грустный и какой-то... тормоз. «Да-да-да, конечно-конечно», — передразнила четкую артикуляцию редактора Гермиона. — По-моему, он меня даже не слушал. Я спрашиваю: «Сделать вам кофе, мистер Снейп?» Он говорит: «Да, дорогая». Я чуть не упала. А потом вдруг подскочил и говорит: «Что вы сказали? Кофе? Нет-нет, спасибо, не стоит».

— Я тебе говорю, это из-за Лавгуд, — зашипела Джинни. — Там что-то нечисто.

— Не знаю, — с сомнением сказала Гермиона. — А вот босс злой как черт. Лучше не подходи. Скорей бы в типографию уехал, жду не дождусь.

— Лучше десять злых Поттеров, чем один добрый Снейп, — заявила Джинни.

— Кому как, — буркнула секретарша.

* * *

Поездка в типографию не развеяла дурного настроения руководителя «Хога». Общение с господином Вайнером прошло, как в тумане. Гарри почти не слушал, что говорит маленький лысый еврей, директор типографии, вежливо кивал и покорно подписал какое-то сомнительное соглашение, умом понимая, что оно невыгодное, но спорить и вести дипломатические переговоры у Г. Дж. не было сил. Очнулся от ступора он только тогда, когда хитрый сын Сиона передал привет «Северусу и красавице Луне», вызвав у директора свежий прилив бешенства.

Последней горькой каплей в чаше его страданий стала какая-то мерзкая газетенка, напечатавшая фотографии с юбилея Secret Service. На одной из них высокомерно улыбался в кадр замминистра внутренних дел, господин Люциус Малфой. Рядом с ним, изысканно-небрежно грея пальцами бокал, стоял предатель Снейп. Гарри его поначалу не узнал: волосы злодея были собраны в хвост, а на лице красовалось такое надменное выражение, будто снобизм стоящего рядом блондина был заразным. Оба напоминали скучающих аристократов, которым плевать на всё и вся.