Шпеер

— Вам понравится, — шепнул мистер Снейп, придвигаясь ближе. — В нем лучшие сорта винограда... Каберне Совиньон, Пти Вердо, Мерло, Каберне Фран...

Казалось, глубокий и нежный голос злодея проникает под кожу.

— Сhateau Latour способно околдовать разум и обмануть чувства...— окутал Гарри сочный баритон редактора. — Производители Сhateau Latour знают, как разлить по бутылкам известность, как заваривать славу и даже... — мистер Снейп сделал большие глаза, — как закупорить смерть.

— Это слова Кроули! — расхохотался Гарри. — Хорошо, я попробую глоточек.

Это было фатальной ошибкой директора Поттера. Французские виноделы в совершенстве овладели тонким искусством обманывать разум. Впрочем, Гарри так страстно хотелось, чтобы разбойник общался с ним, а не с Лестрейндж или Макгонагалл, что принял бы сейчас из его любезных изящных рук даже яд.

— И в самом деле вкусно, — удивленно пробормотал он, отпив первый глоток и ощутив во рту восхитительный ягодный вкус. — Тут не только виноград! Похоже на смородину... И какие-то лесные ягоды. С привкусом орехов, или мне кажется...

— Из вас вышел бы прекрасный дегустатор, шеф, — редактор скупо плеснул вина в требовательно протянутый бокал мадемуазель Лестрейндж. — Вы очень чувствительны, если расслышали ореховую нотку.

— Не жадничай, Северус, — притворно рассердилась Белла. — Я тоже хочу расслышать ореховую нотку!

— Нет-нет, профессор, благодарю, я уже пью шампанское, — послышался голос Макгонагалл.

«И мистер Муди считает, что во время застолья можно услышать что-то толковое?» — подумал Гарри и тут же выбросил советника из головы.

— Северус, как ты думаешь, сколько дюймов у нашего Гаргантюа? — громким шепотом спросила мадемуазель Лестрейндж, заметив, что Макгонагалл отвернулась. — Двенадцать будет?

— Не нарушай душевный покой мистера Поттера, Беллатриса, — пробормотал редактор, с видимым наслаждением смакуя вино. — Десять, думаю.

— А в толщину? — распахнула глаза писательница.

Мистер Снейп открыл было рот, но тут уж не выдержал Гарри.

— Прекратите это обсуждать! — рявкнул он. — Неужели больше поговорить не о чем? Тоже мне, люди искусства!

— Не там акцент, милый юноша, — плотоядно улыбнулась писательница-ведьма. — ЛЮДИ. Мы все обыкновенные люди. Со своими слабостями, странностями, — она подперла голову локтем и самостоятельно плеснула себе еще вина. — Я фантазирую о страстной любви, Минерва с горя разводит кошек, Альбус выискивает на блошиных рынках старую рухлядь, Люпин терзает уши соседей волынкой и вистлом, Слагхорн собирает травы, как бабка-знахарка, Флитвик пишет топорные стихи... Да-да, Северус, не смотри на меня так, Филиус не намерен их публиковать, дыши глубже. Хуч играет в футбол, дура старая... Трелони раскрашивает витражными красками бутылки из-под хереса, Молли вяжет паутину для мужа... Что, Артур? — рассмеялась она, покосившись на маркетолога. — Хорошо, не буду говорить, чем ТЫ занимаешься. Хагрид... О-о, наш милый Гаргантюа... Все-таки там больше десяти дюймов, ты от зависти приуменьшил, Северус, — Белла послала редактору искрящийся ведьминский взгляд. — Хагрид разводит пауков и уродливых рептилий в террариумах. Чарли, взрослый мужик, коллекционирует игрушечных драконов. Нимфа Тонкс загорает на балконе топлесс и танцует голая по квартире, на радость живущему напротив Филчу. Хороший бинокль у него, кстати...

— Белла, хватит, — перебил мистер Снейп.

— Я не договорила, — ведьма хищно сощурилась. — А еще кое-кто сбрендил от одиночества и кормит несчастную крысу игрой на скрипке, стихами Кольриджа, Байрона, Китса и прочей несъедобной чепухой!

— Белла!

Гарри покосился на редактора и обнаружил на бледных щеках злодея слабый румянец.

— Зачем вы всё это рассказываете? — сердито спросил молодой человек.

— Затем, что мы все одинаковы, — с неожиданным холодом сказала дьяволица, пронзая его тяжелым взглядом. — Мы все сумасшедшие, притворяющиеся нормальными! Так удобней, видите ли. О том не говори, так не повернись, не вздумай ляпнуть, что думаешь, будь, как все... Да на кой черт! — писательница гневно стукнула сердито сжатым кулаком по скатерти. Бокалы тонко и жалобно звякнули в ответ. — Тошнит от порядочности вашей! Пойдем покурим, Северус, — хмуро прибавила она. — Лучше дымом дышать, чем вашим вонючим лицемерием, — мадемуазель Лестрейндж склонилась над застывшим как изваяние директором и заглянула в глубину его расширенных зрачков. — Понял меня, мальчик?

Гарри проводил диковатыми глазами темпераментную ведьму и галантно взявшего ее под руку редактора, отпил порядочный глоток Шато Латура и рассеянно уставился в собственную тарелку.

«А ведь она права, — с горечью подумал он. — Мы все не такие, какими стараемся казаться...»

Гарри представил себе крысу Снейпа, задумчиво слушающую скрипичное пиликанье, хихикнул и испуганно оглянулся по сторонам. К счастью, никто на него не смотрел — все взгляды были устремлены в центр зала, где кружились в танце счастливые пары.

«Сколько можно курить», — хмуро подумал он, оглядывая пустующее место редактора.