Шоу в жанре триллера

– Бог всегда воздает тем, кто думает о душе, – ответил отец Сильвестр. – Такие дела вам зачтутся. Нечасто встретишь в наше время таких, как вы. Все заботятся о материальном благополучии, никто не хочет думать о бессмертной душе, а ведь это несоизмеримо дороже.

Профессор вручил Юлиане букет белых роз, который актриса приняла как само собой разумеющееся. Профессор Черновяц шепнул мне:

– А правду ли говорят, что это было покушение? И что за странные анонимные письма? Вы ведь в курсе всего, Серафима Ильинична, просветите меня! Вы играете роль мисс Марпл, Марк поручил вам расследование! Как интересно!

Вот уж эта болтливая Зоя! Теперь все Варжовцы знают, зачем я сюда приехала!

– Сын, проходи! – Михасевич прервал треп Черновяца.

Кирилл стоял на пороге, не зная, присоединиться ему к другим или подождать в коридоре.

– Поздоровайся с Серафимой Ильиничной, профессором и отцом Сильвестром, сын, – приказал режиссер.

Кирилл, проигнорировав эту реплику, подошел к Понятовской и скороговоркой спросил ту, как она себя чувствует.

– Очень мило с твоей стороны, – ответила актриса, закатив глаза. – Обычно ты никогда не интересовался моим здоровьем. Возьми Настю и отправляйся с ней домой. Пусть отец Сильвестр вас проводит. Вам ведь несложно?

– Нет, дочь моя, я сделаю все, о чем вы попросите, – ответил священник, беря за руку девочку. Кирилл, ничего не сказав, вышел из палаты.

– Марк, с ним нужно что-то решать, – произнесла Юлиана. – Так не может продолжаться. Ты как-то говорил про интернат в Англии. Думаю, будет в самый раз послать Кирилла туда. Ему нужны сверстники, меня он в упор не замечает, занимается своими компьютерами…

– Поговорим об этом позднее, Юлиана, – ответил Михасевич.

Было заметно, что разговор о сыне сейчас не входил в сферу его интересов.

Профессор кислых щей буквально вытащил меня в коридор. Неугомонный ученый засыпал меня вопросами. Через пять минут, когда моя голова грозила распухнуть от его трескотни, я взорвалась:

– Эрик Эрикович, достопочтенный вы мой, откуда я могу знать все эти подробности? На настоящий момент делом о несчастном случае с Понятовской занимается местная полиция. Так как начальник полиции – частый гость в доме Михасевича, были предприняты все необходимые меры и активизированы все силы, чтобы в кратчайшие сроки докопаться до истины!

– Не доверяю я полиции, в особенности местной, – протянул профессор. – Серафима Ильинична, а правду говорят, что вы оказали нашему президенту Буничу большую услугу и хорошо знакомы с его женой?

– Говорят, что в Экаресте кур доят, – обозлилась я.

И откуда этому сморчку известна государственная тайна! Нет ничего страшнее людей пошиба профессора Черновяца – назойливые, всюду сующие свой нос, беспардонные и прилипчивые.

– Да ладно вам, Серафима Ильинична, – затараторил ученый. – У меня ведь огромный опыт в составлении психологических портретов преступников! Все маньяки страны прошли через мои руки! И тот, кто действует в Варжовцах, самый настоящий маньяк! Разве вам неинтересно узнать, кто это?

– Честно скажу – совершенно неинтересно! – взревела я.

Мне хотелось одного – избавиться от общества профессора кислых щей.

Черновяц рассмеялся:

– Серафима Ильинична… или давайте без отчеств, вы ведь согласны?

– Нет! – попыталась вставить я, но профессор снисходительно улыбнулся:

– Не беспокойтесь, у нас не такая уж большая разница в возрасте, от силы – десять лет.

Я едва не задохнулась от подобного хамства. Ему – под семьдесят, а мне, а мне… Мне через неделю исполнится тридцать восемь! Ну, или чуть больше! Но, как любая женщина, я имею право на то, чтобы мой возраст оставался для мужчин, в особенности подобных наглому профессору, загадкой.

– С отчествами, с отчествами, – залепетала я. – Только с отчествами!

– Полиция не упустит очередного шанса сесть в галошу, – заявил Черновяц. – Я прекрасно знаю их методы работы, они неповоротливы и тупоумны. Серафима Ильинична, если бы вы знали, сколько преступников разгуливает на свободе из-за плохой работы полиции! Помнится, ловили мы в середине восьмидесятых маньяка-насильника, на его совести было два десятка человек. Под моим руководством был составлен психологический портрет предполагаемого преступника: неуверенный в себе, замкнутый, скорее всего, имеет свой автомобиль, даже внешность я описал: лет пятьдесят, сутулый, в очках, внушающий доверие и не вызывающий страха тип «учителя биологии», как мы это в институте называем. Пардон, называли, я никак не могу привыкнуть, что я – на пенсии… Так вот, мы с моими сотрудниками определили ареал, в котором действовал маньяк, и дали полиции рекомендации, где ждать следующего преступления. Полиция установила кордоны, и, надо же, преступление все же произошло, несмотря на то, что контролю подвергали всех мужчин в возрасте от пятнадцати до восьмидесяти. Маньяка этого поймали только через семь лет, за эти годы он лишил жизни еще двадцать человек. И что вы думаете? Когда я с ним беседовал, он мне так и сказал:

– Меня едва не схватили.