Шоу в жанре триллера

Почти одновременно вспыхнули все помещения, и те, кто потом давал показания, утверждали, что это не могло быть коротким замыканием или результатом удара молнии. Марта стояла на теннисной площадке и дико хохотала. Она уже не чувствовала того, как дождь хлещет по ее лицу. Стекла начали трескаться от неимоверной жары. На последнем этаже появилась чья-то фигура, отчаянно замахала руками. Затем спикировала вниз, на асфальт. Несколько учеников, задыхаясь и кашляя, выбежали из школы. Крики переросли в вопли, еще несколько человек в панике перелезли через подоконник и неловко, как большие куклы, полетели вниз.

Марта сполна насладилась увиденным. Вокруг нее бегали люди, что-то кричали, суетились, пытались хоть как-то облегчить страдания обожженных и покалеченных. Марта поняла, что они – все они! – поплатились за свои издевательства над ней.

К горящему зданию школы были стянуты практически все городские машины «Скорой помощи» и пожарной команды. Несмотря на их героические усилия, школа продолжала гореть. Казалось, что ливень, который только усиливался с каждой минутой, не тушил, а, наоборот, усиливал пожар. Спастись смогли немногие, и все те, кто находился в актовом зале или под музыку расслаблялся в спортзале, погибли.

Марта знала, что все, кто смеялся над ней, кто называл ее Вием, теперь мертвы. Взглянув на то, как одноклассников и учителей с обугленными лицами и переломанными конечностями бережно несут в машины «Скорой», Марта побрела домой. Аттестат насквозь промок, но ее это не волновало. Навстречу ей бежали люди, желая чем-то помочь пострадавшим. Марта знала, что многим помощь уже не требовалась.

Дома она застала в стельку пьяную мать. Клавдия, тупо уставившись в орущий на полную громкость телевизор, сидела в обнимку с двумя пустыми бутылками. Проводив Марту бессмысленным мутным взором, она опять прильнула к телевизору.

Марта прошла к себе. Дело сделано. Может быть, ее месть была излишне жестокой, но все дело в ее даре. Она не может контролировать его, поэтому последствия получаются такими разрушительными.

Марта еле дождалась утра, собрала небольшой чемодан: поезд уходил в девять. Мать валялась на диване, распространяя вокруг себя тяжелый запах перегара. Марта накинула на нее одеяло и постучала в дверь спальни бабушки. Та была единственной, кого Марта любила.

Бабушка мирно спала, отвернувшись лицом к стенке. Марта хотела уехать, ни с кем не прощаясь. Так лучше. Она начнет новую жизнь, которая, быть может, окажется лучше, чем предыдущая.

Она наклонилась, чтобы поцеловать спящую бабушку. Щека старушки была ледяной. Марта охнула и отступила назад. Бабушка была мертва. Скорее всего, скончалась во сне. Почему это произошло? И почему произошло именно сейчас?

Что было дальше, Марта помнила смутно. Кажется, она пыталась разбудить мать, но та только все громче и громче всхрапывала, когда дочь колотила ее по щекам. Потом Марта отправилась на улицу. Было раннее утро, но городок гудел. Ночной пожар школы был единственной темой для обсуждения. Тушение здания все еще продолжалось.

Марта не знала, что она должна предпринять. Мысли смешались в ее голове, ей было до слез жаль бабушку. И, странное дело, ей было жаль тех, кто вчера погиб в пожаре.

Она грузно осела в лужу на асфальте и потеряла сознание.

Когда пришла в себя, то увидела, что находится в больнице. Потом опять беспамятство. Наконец снова свет. Врач объяснил ей, что ее нашли на улице. Видимо, как предположил он, на нее произвела такое гнетущее впечатление гибель многих ее друзей. Марта ничего не ответила. Откуда ему знать, что друзей у нее никогда не было.

Вечером того же дня она ушла из больницы и прямиком направилась в полицию. Там царила суматоха, срочно требовалось произвести расследование страшного пожара в местной школе. Марта стояла на пороге отделения, мимо нее проходили люди, задевали ее, словно не замечая.

– Вам чего? – обратился к ней взмыленный дежурный. – Только быстрее, у нас много работы.

Марта переминалась с ноги на ногу. Она приняла решение, значит, нужно воплощать его в жизнь.

– Ну что такое, девушка… то есть женщина, – исправился дежурный, взглянув на Марту.

В его глазах мелькнул все тот же жалостливый интерес – так смотрят на заспиртованного урода в кунсткамере.

Марта все не решалась сказать. Потом пробубнила себе под нос:

– Это я подожгла школу.

Дежурный, не расслышав ее, попросил повторить. Марта на этот раз громко и отчетливо произнесла:

– Это я подожгла школу. Я убила их. Я этого хотела и сделала это.

Она знала – за ее признанием должны последовать: крики, немедленный арест, щелчок наручников. Но дежурный только отвернулся, крикнул что-то другому полицейскому и опять обратился к Марте:

– Так с чем вы, женщина? Да, поджог… Не мешайте работать, женщина, у нас и так есть чем заняться. А если вам нечем заняться, так идите отсюда. Много вас, психов, тут шастает!

Марта была ошарашена. Она признавалась в поджоге и убийствах, а ее просто не желали слушать. Дежурный отошел от окошка, Марта повернулась и поплелась прочь. Потом развернулась обратно, подбежала к окошку.