Шоссе в никуда

— Как звать тебя, чудо? — улыбаясь, спросил Хованский, явно ожидая, что болонка сейчас представится ему по всей форме.

— Рокси, — поспешил ответить за свою подопечную Илья.

— Рокси? — изумился Дмитрий Романович. — Реально, Рокси?

Лунин кивнул.

— Ты это слышал? — Хованский повернулся к Рокки. — Вы ж прям почти тезки. Шерочка с Машерочкой.

К ужасу Лунина, Рокки подался вперед и почти уткнулся оскаленной пастью в малютку Рокси, однако ничего ужасного не произошло. Обнюхав болонку, пес лизнул ее языком по носу. Рокси чихнула, отчего Хованский расхохотался, а Лунин облегченно вздохнул.

Это была любовь, любовь с первого взгляда. Два кобеля, как про себя идентифицировал Рокки и его хозяина Лунин, безоглядно влюбились в Рокси. С тех пор они несколько раз встречались в парке и подолгу гуляли, представляя вчетвером довольно странное зрелище. Некоторое время Лунин немного ревновал Рокси к Хованскому, пока не пришел к выводу, что хитрая собачонка просто позволяет полковнику оказывать ей приятные знаки внимания, но сама, несомненно, любит лишь только своего собственного хозяина. Насколько вывод был верен, Лунин не знал и сам, но решил принять его за не требующую доказательств аксиому.

Была в этой неожиданной любви еще одна сторона, которая удивляла и даже несколько разочаровывала Илью. Симпатии к Рокси, которые бурно проявляли и Хованский, и его пес, никак не распространялись на самого Лунина. Но если на то, что с его приближением Рокки порой начинал недовольно рычать, Лунин не обращал особого внимания, предусмотрительно пряча руки в карманы, то регулярность получаемых по различным, причем не всегда справедливым, поводам нагоняев от Хованского не могла его не расстраивать.

— Ну ладно, — оторвался от созерцания происходящего за окном Хованский, — я ведь тебя по делу вызвал.

Начальник управления хитро прищурился, словно ожидал, что подобным заявлением сможет удивить подчиненного. Не дождавшись должной реакции, генерал-майор разочарованно цокнул языком и вернулся в свое кресло.

— Бумажки у себя в кабинете потом посмотришь. — Он придвинул Лунину тонкую папку. — Пока слушай сюда. В Аликановском районе вчера было тройное убийство. Тройное, Илюша! Картина примерно такая. Муж, жена и взрослая дочка едут по трассе на машине. Машина, кстати, не абы какая, «БМВ Х7». Ехали они ехали, проехали Аликаново и решили свернуть к речке, пообедать, так сказать, на природе, в красивом месте. Потом туда свернул кто-то еще, а может, эти кто-то уже там были, нам пока неизвестно. Так или иначе, к трем часам дня возле машины лежали три тела, их нашли еще одни любители красиво покушать. Жена и дочка уже совсем померли, а глава семейства еще хрипел. Ну конечно, скорую сразу вызвали, мужика в реанимацию. Там он пока и лежит.

— А почему тогда убийство тройное? — удивился Лунин. — Кто третий?

— Ну кто третий? Он и третий, — усмехнулся Хованский, — я с начальником аликановского управления только что общался. Врачи говорят, что мужик этот столько крови потерял, что вообще непонятно, как он жив до сих пор. Они сейчас его в медикаментозную кому ввели, но прогноз печальный. До завтрашнего утра вряд ли дотянет.

— Его допрашивали до того, как ввели в кому?

— Да какой там, — махнул рукой генерал, — он и так без сознания был, говорят, ненадолго в себя пришел, похрипел немного и опять отключился.

— Печально. — Лунин осторожно подтянул к себе папку и вновь уставился на Хованского, пытаясь изобразить максимальную заинтересованность его рассказом.

— Печально, Илюша, печально, — согласился Дмитрий Романович, — печально то, что в Аликановском районе такие дела бывают редко.

Брови Лунина удивленно поползли вверх.

— Я вот глянул их статистику за пару лет. Тридцать восемь убийств всего было.

— Надо больше? — решился уточнить Илья.

— Ты слушай, больше ему надо, — поморщился Хованский. — Из этих тридцати восьми двадцать четыре — это дома, по пьяни. Там и искать никого не надо было. Двенадцать случаев — это какие-то разборки, причем уровня, кто чье место для парковки занял. Там тоже все не особо сложно. И два эпизода было — реально криминал. Но в одном случае преступник засветился на камеру у подъезда, его потом опознали, а в другом — к ним Добрынин ездил, почти месяц там проторчал, но размотал дело.

— Так у них что, — вновь удивился Лунин, — по убийствам стопроцентная раскрываемость? Так разве бывает?

— А, дошло? — обрадовался Дмитрий Романович. — Не бывает. В нашем федеральном округе Аликановский — единственный район с таким показателем. Их хоть сейчас на ВДНХ посылать можно и там показывать.

— ВВЦ, — поправил Лунин.

— Чего? — Хованский нахмурился и недовольно взглянул на подчиненного.

— Теперь ВВЦ. Всероссийский выставочный центр, — объяснил Илья, — давно ведь переименовали, в начале девяностых еще.

— Да? — ехидно усмехнулся Дмитрий Романович. — Самый умный? Генералов учить можешь?

— Ну так это же не я, — смутился Лунин, — это они там, в Москве. Вы же знаете, им лишь бы переименовать что-нибудь.

— Вот именно, — кивнул Хованский, — вот они и переименовывают. Сначала туда. Потом обратно.