Шоколадница и маркиз (СИ)

Кузина Жоржетт напускала туману, многозначительно закатывала глаза. Да, она-то знает, эта лисица из квадры «лисиц», но связана страшными клятвами. Имеющий глаза, да увидит, господа, все вполне на пoверхности.

И они, эти глаза, наблюдали за мной неотрывно. Кто же? Кто?

После утренней тренировки в зале ?изической гармонии, я подошла к Виктору де Брюссо, мэтр Девидек заставил нас попотеть,и серебристая шевелюра аристократа выглядела сейчас темно-серой.

– Нам нужно поговорить, – голос мой дрогнул от чувств, – пожалуйста.

Брюссо посмотрел на меня, я потупилась. Мартен с Лазаром, громко переговариваясь, покинули залу, оставив нас с шевалье наедине. Я молчала, чувствуя кожей, как по ней шарит взгляд собеседника. Пауза стала многозначительной, затем томительной, и до того, как она превратилась бы в нелепую, я коротенько вздохнула и подняла взгляд:

– Виктор… – ?н вздрогнул от нежности обращения, я повторила: – Виктор де Брюссо корпус филид, в прошлом году вы наложили на меня заклятие нежной страсти…

Всхлип, мадемуазель не в силах продолжать, она не справилась с чувствами.

Пока все шло хорошо. Шевалье недоуменно таращился, хотел переспросить: «Нежной страсти?», но не стал. «Нежная страсть» и «безумие» – очень похожи, об этом вспомнил Гонза, и именно на этом факте строился наш план. Брюссо не слишком умелый маг, он вполне мог ошибиться. Вот и сейчас он начал в себе сомневаться. Великолепно.

Задышав приоткрытым ртом, я сморгнула набежавшие слезы. Близняшки хвастались, что «плаксивые капли» королевский театр Лавандера закупает только в их аптеке. Полезное зелье, крайне полезное…

Брюссo поморщился, видимо, женские слезы его нисколькo не впечатляли:

– Наложил, не наложил, Шоколадница, это дело прошлое. Великолепный ?рман его с тебя снял. Так что, если захочешь жаловаться ректору… Или ты унижаешься, чтоб выклянчить свой платок? Не отдам! И ты ничего не докажешь.

Я всхлипнула, Виктор отвернулся:

– Нежная страсть! Шанвер уверен, что ты таскалась с «безумием»…

«Хватит изображать тряпочку». Подавшись вперед всем телом, я воскликнула:

– Шанвер? Да что он вообще может понять? Он филид, всего лишь филид! Что-то там почувствовал, решил облагодетельствовать бедную простушку. Думал, я немедленнo брошусь в его объятия с изъявлениями благодарности!

Шаг, другой, на счастье, Виктора испугала моя горячность,и он пятился,так что мы с ним не столкнулись. «Неплохая экспрессия, - похвалила я себя и, замерев, с надрывом продолжила:

– Он снял с меня заклятие, но «нежная страсть» никуда не делась.

У Шевалье буквально отвисла челюсть, довольная эффектом, я всхлипнула и побежала к выходу из залы, то есть, простите, засеменила, давая возможность кавалеру себя нагнать. ?н так и сделал, заступил дорогу, обнял, попытался поцеловать. Я же разрыдалась, спрятав лицо на мужской груди.

В этот момент,инструкции были крайне четкими, Жан Мартен прокричал из коридора:

– Гаррель, мы тебя ждем! Лазар, посмотри, чего она застряла.

Испуганно отстранившись, я забормотала:

– Какой кошмар, моя репутация… Ах… Не здесь…

– Сегодня за час до отбоя, - сказал быстро де Брюссо, – встретимся в кладовой залы Безупречности.

Обернувшись на дверь, я убедилась, что на пороге воздвиглись оба моих приятеля, сокрушенно вздохнула и, послав шевалье воздушный поцелуй, удалилась в сопровождении стражей моего целомудрия.

Классическая пьеса, как всем известно, состоит из пяти актов. Первый – экспозиция, в ней публику настраивают на происходящее, знакомят с персонажами и приоткрывают причину конфликта. В реальном времени на первый акт у меня ушла неделя, второй – восходящее действие – занял минут двадцать, зато вместил и кульминацию, и препятствия, с которыми должны столкнуться герои. Третий акт – неопределенность, четвертый – нисходящее действие, в котором должны раскрыться все загадки, ну и пятый, последний – это развязка, окончательный результат драмы, здесь полностью раскрывается замысел автора и зрителям предлагают усвоить мораль, либо урок.

«Неопределенность» продолжалась целый день. Катарина Гаррель из Анси, прозванная Шоколадницей, лучилась от счастья, но была рассеяна, она едва понимала, где находится, в аудитории за партой,или в столовой, не обращала внимания на подру?ек-оваток, перешептывающихся за обедом.

– Дело пошло, Кати, - бормотала Жоржетт, отвернувшись к Бордело. - «Блистательная четверка» выдвигает войска, Брюссо им обо всем рассказал, Натали, хоть рот открывай, не спи. Так вот, Пажо сказала дю Грас… Не важнo. Они готовят комнату и…

– К Балору подробности, - Деманже улыбалась Лазару . – Планы менять поздно, нужно думать, как заманить мерзавца туда, куда нужно нам.

Натали серебристо рассмеялась:

– О, позвольте мне этим заняться. Месье де Брюссо получит премилое послание с пояснениями, от самого Купидона, почтальона любви. Ах, нет, Эмери, прости, речь не о тебе. Мой посланник демонически прекрасен, великолепно сложен…

– Потому что не трескает пирожные с утра до вечера, – закончил Гонза из моего кармана, к счастью, демонически прекрасного крыса никто, кроме меня не услышал.