Шофер. Назад в СССР. Том 3

— Побегом дело не поправить. Что ты им сказал? Пообещал статуэтку принести?

Он ничего так и не ответил, зато торопливо закивал, а потом виновато опустил глаза.

— Плохо. Ну ничего. Пойдем к ним. Я им кое-что сказать хочу.

— Игорь! — Тут же испугался Титок, — да ты что⁈ С ума свихнулся⁈ Да откуда ты вообще про их знаешь⁈

— Машину видел и догадался. Пойдем к ним.

— Там такие хари, что глянешь и страшно становится! Уж я страху натерпелся, пока с ними болтал, а коль ты к ним пойдешь, так они нас с тобой вообще могут и где-нибудь прикопать!

— Прикопать не прикопают, — сказал я, — но, как ни крути, мы с тобой теперь тоже участники всего этого гнусного договора, и у нас тут свои условия тоже должны быть.

Когда мы шли к автолавке, мужики, что дежурили у нее, оживились. Было их тут трое: тот самый боров в тельняшке, да двое молодых парней лет по девятнадцать-двадцать. Один носил майку и вислые спортивные штаны. Другой нацепил на большую свою голову белую кепку, которая была ему явно мала, а на поджарое свое тело надел расстегнутую светлую рубашку с короткими рукавами. Вся троица глядела на нас единой волчьей стаей.

— Слышь, чепушило, — парень в кепке выпрыгнул из автолавки. — Тебе чего сказали принесть? А ты тут кого-то левого ведешь!

От этих слов Титок аж побледнел, но шагу не сбавил.

— Тихо ты, Сережа, — гундосо ответил здоровяк, а потом раскашлялся. При этом его большое пузо заколыхалось, словно шар, наполненный водою. Отхаркнув мокроту, толстый продолжил: — У тебя, видать, большая причина была вернуться к нам с пустыми руками, паря.

— Понимаете, — растерялся с ходу Титок, а потом замямлил что-то невнятное.

— Мы нашли деньги вместе, — вклинился я.

— А спер их он, — встал, до этого сидевший на кортах паренек в майке, — пусть и возвращает он!

Набычившись, паренек было пошел ко мне, но толстый остановил его своей мощной рукою.

— Харе выделываться, Шкет, — буркнул он, — давай тут, подери еще глотку. Пусть не только эти двое, а кто-нить третий, а то и четвертый к нам подвалит.

Парень, которого назвали Шкетом, забубнил себе что-то под нос. Отвернулся.

— Короче, так, — глянул на нас толстый, — мне побоку, кто из вас чего видал. Сказано тебе притащить русалку. Так тащи, не выеживайся. А в две руки ты ее притянешь или в четыре, это мне плевать с высокой хех… пальмы.

— А мне не плевать, — сказал я холодно и заглянул толстому в глаза.

— Че? Че ляпнул? — Всполошился тут же Шкет и кинулся на меня. В его руках что-то щелкнуло.

— Щкет, мля! — Снова гаркнул на него толстый и оттолкнул, — не было тебе команды! Какого х*я разводишь беспредел⁈

Я глянул на Шкета. Он, злобно оскалившись, выпучил на меня глаза. В руках блеснул самодельный, явно изготовленный где-то в застенках, пружинный нож.

— Если уж достал, — сказал я, — так режь. А если не режешь, так дерьмо твои ужимки.

Перепуганный чуть не до смерти Титок глянул на меня каким-то дурным взглядом. Щкет же переменился в лице, не ожидав, видать, от меня таких слов.

— Да я тебя щас…

— Молчи, Шкет! Хрен тебе в следующий раз, а не дело, понял?

Шкет злобно посмотрел на толстого, но перечить не осмелился, отвалил.

— А тебе чего, — глянул на меня толстый свысока, — жить надоело, поди? Сдохнуть хочешь?

— Уезжайте, — сказал я холодно, — потому как статуэтку я отдам только ее главному владельцу, а не вам.

— Игорь… ты чего? — Шепнул мне Титок испуганно, — с этими, как с Кулымом не пройдет…

Я не ответил.

— Борзый, — показал толстый щербатый рот, — знач, смори, борзый. Щас я тебе расскажу, что тебе дальше делать, чтобы было по правильному.

Я хмыкнул. Нахально глянул на мясуховского.

— Вот ты думаешь, что это я у тебя на крючке. А ведь это совсем наоборот обстоит, — начал я.

— Чего плетешь? — Нахмурился толстый.

— Поэтому это ты меня слушай, как мы сделаем. По правильному.

Глава 27

— Хех, — ухмыльнулся толстый. — А ты и правда решил и себя, и дружка своего прикончить?

Титок бледный как смерть перепугано глянул на меня, даже больно вцепился в раненую руку.

— Игорь! Ты с ума сошел⁈ — Прохрипел он сиплым, полным ужаса голосом.

— Тихо, — отмахнулся я. Потом глянул на толстого. — Щеглов не в том положении, чтобы вы нас тут запугивали. Ежели что пойдет не по-нашему, зампред сам будет пуганый-перепуганный.

— Все-то ты знаешь, умник, — проговорил толстый.

Бандит украдкой принялся стрелять глазами по сторонам, наблюдать, нет ли никого поблизости. Шкет, красный от злости, сверлил меня взглядом. Парень в майке оглядывался даже и не скрываясь.

Видно было, что дело пахнет жареным. Однако мне того и надо было. Сложилась у меня одна задумка. Была она, конечно, отчаянней некуда, ну да как еще выпутаться из такой ситуации?

Пережил девяностый я тяжко, но все же пережил. Много раз все могло сложиться так, что оборвалась бы тогда моя жизнь в одно мгновение. Много вынес я уроков из того времени. И самый главный из них: хочешь припереть к стенке коммерсанта, надави ему на больное, на деньги, то есть. Так решился я поступить и в этот раз.