Шмяк!

– И я уверен, что вы не сделаете этого сегодня.

Ваймс открыл рот, чтобы выгнать грага из помещения, но тут же остановился. Мелкий нахал попал в самую точку. Ваймс находился на грани срыва с той минуты, как вышел из дому. У него покалывало пальцы, в животе стягивался узел, от резкой боли ломило голову. Кто-то заплатит за все это… это… в общем, за это. Причем необязательно какая-нибудь издерганная пешка вроде Мудрошлема.

Ваймс не поручился бы – о, не поручился бы, – что он сделает, если пленник вздумает возражать или умничать. Бить арестованных… коготок увяз – всей птичке пропасть. Стоит сделать это один раз по серьезному поводу – и в дальнейшем повод уже не понадобится вовсе. Хорошие парни не совершают плохих поступков. Иногда зоркий стражник, который сидит в голове у каждого копа, обретает лишнюю пару глаз.

Чтобы вершить правосудие, его нужно видеть. Значит, Ваймс присмотрит, чтобы все шло должным порядком.

– Господа, – сказал Ваймс, глядя на грага, но обращаясь ко всем присутствующим. – Я знаю вас, вы знаете меня. Вы – уважаемые гномы, которые обладают определенным положением в городе. Я хочу, чтобы вы поручились за мистера Грохссона, потому что я вижу его первый раз в жизни. Ну же, Сета. Я тебя сто лет знаю. Что скажешь?

– Они убили моего сына, – сказал Сталегрыз.

И в голове у Ваймса как будто обрушился топор. Он рассек трахею, сердце, желудок… и исчез. Ярость сменилась ледяным холодом.

– Простите, командор, – тихо произнес Грохссон. – Но это правда. Сомневаюсь, что Гюнтер Сталегрыз интересовался политикой. Он просто поступил работать в шахту, потому что хотел несколько дней поворочать лопатой и почувствовать себя настоящим гномом.

– Они бросили его умирать в грязи, – продолжал Сталегрыз до жути бесстрастным голосом. – Мы окажем вам любую помощь, какая потребуется. Любую. Но убейте их всех, когда найдете.

Ваймс мог лишь ответить:

– Я их найду.

Он не сказал: «Убить их? Нет. Если они сдадутся, если не обратят против меня оружие… Коготок увяз – всей птичке пропасть».

– Мы сейчас уйдем и не будем больше вам мешать, – сказал Рукисила. – Мы хорошо знаем грага Грохссона. Возможно, он слишком современен. Слишком молод. Не из тех грагов, к каким мы привыкли, но… да, мы ручаемся за него. Доброго вам вечера, командор.

Ваймс уперся взглядом в стол, пока они выходили. Когда он поднял голову, граг стоял перед ним с тонкой терпеливой улыбкой на лице.

– Вы не похожи на грага, – сказал Ваймс. – Вы выглядите как самый обыкновенный гном. Почему я никогда раньше о вас не слышал?

– Наверное, потому, что вы полицейский? – кротко предположил Грохссон.

– Я понял намек. То есть вы не глубинный гном?

Грохссон пожал плечами.

– Я умею мыслить глубинно. Я родился в городе, командор, как и Мудрошлем. Мне не нужна гора над головой, чтобы быть гномом.

Ваймс кивнул. Городской парнишка, не какой-нибудь горный бородач. Быстро соображает. Неудивительно, что он нравится лидерам гномьей диаспоры.

– Ладно, мистер Грохссон, пошли. Но при двух условиях. Условие первое: у вас пять минут, чтобы раздобыть набор для «Шмяка». Справитесь?

– Думаю, да, – сказал гном, слегка улыбнувшись. – А второе условие?

– Сколько вам понадобится времени, чтобы научить меня играть?

– Вас? А вы когда-нибудь играли?

– Нет. Один тролль недавно показал мне игру, но я ничем таким не баловался с самого детства. Впрочем, мальчишкой я неплохо играл в «пьяную крысу»[13].

– Думаю, двух-трех часов будет… – начал Грохссон.

– Некогда, – перебил Ваймс. – У вас есть десять минут.

Пьянка началась в «Ведре» на Блестючей улице. Завсегдатаями этого паба были стражники. Его хозяин, мистер Сырр, знал, что нужно клиентам. Стражники предпочитали пить в таком месте, где ничто не напоминало бы им об их профессии. Бурное веселье здесь не поощрялось.

Потом Беллочка предложила перейти в «Слава богу, здесь открыто».

Ангва была не в лучшем настроении, но у нее недостало духу сказать «нет». Хотя Беллочку судьба наградила телом, способным пробудить ненависть в любой женщине, этот недостаток компенсировался тем, что Беллочка и вправду оказалась очень мила. Во-первых, самоуважения у нее было не больше чем у гусеницы, а во-вторых, и мозгов примерно столько же (и собеседник неизбежно понимал это с первых же фраз). Судя по всему, одно уравновешивало другое; наверное, какой-то добродушный бог сказал: «Прости, детка, ты получилась тупее потолочной балки, но не огорчайся, на это никто не обратит внимания».

И желудок у нее был луженый. Ангва гадала, сколько мужчин скончалось в тщетных попытках напоить Беллочку до потери сознания. Алкоголь совершенно не ударял ей в голову. Возможно, он просто не находил дороги к мозгу. Но Беллочка была приятной и добродушной собутыльницей, если избегать в беседе намеков, иронии, сарказма, юмора, сатиры и трехсложных слов.

Ангва злилась, потому что ей до смерти хотелось пива, а молодой человек за стойкой решил, что «пинта «Винкля» – это название коктейля. Неудивительно, учитывая ассортимент тамошних напитков.

– Что такое «Бурлящий оргазм»? – поинтересовалась Ангва, изучая меню.