Шмяк!

– Что значат эти знаки в шахтах? – спросил Ваймс. – Мудрошлем начертил один такой при мне. На стене он тоже был. И ты его нарисовал.

– «Подступающая Тьма», – сказал Моркоу. – Да. Он тут повсюду нацарапан.

– И что он значит?

– Страх, сэр, – немедленно ответил Моркоу. – Предупреждение о приближающихся ужасах.

– Ну, если кто-нибудь из этих мелких гаденышей появится на поверхности с огненным оружием, то ужасы ему обеспечены. Но зачем рисовать знаки на стенах?..

Моркоу кивнул.

– Это гномья шахта, сэр. Своего рода…

«…средоточие эмоций под гнетом», – подумал Ваймс, хотя ни один гном так бы не выразился. Люди сошли бы с ума, если бы им пришлось жить вот так – сгрудившись кучей, без возможности уединиться и побыть в тишине, видя одни и те же лица каждый день, из года в год. А поскольку вокруг полно острых предметов, с потолков рано или поздно закапала бы кровь – это было бы лишь вопросом времени.

Гномы не сходят с ума. Они задумчивы, серьезны и сосредоточены на работе. Но они царапают в шахтах знаки. Это нечто вроде неофициального голосования посредством граффити. Гномы высказывают свое мнение об увиденном. В условиях шахты любая проблема быстро становится общей, стресс передается от гнома к гному со скоростью молнии. Знаки это подтверждают. Они служат отдушиной, способом выразить то, что ты чувствуешь, никого при том не оскорбив (в отличие от острых предметов).

«Подступающая Тьма». Мы с ужасом ждем того, что воспоследует. По сути, перевод гласил: покайтесь, грешники!

– Есть сотни рун, обозначающих темноту, – продолжал Моркоу. – Некоторые входят в обычный гномий лексикон, например «Долгая Тьма». Таких очень много. Но другие…

– Мистические? – подсказал Ваймс.

– Невероятно мистические, сэр. Им посвящены сотни книг. Как гномы относятся к книгам, словам и рунам… вы себе просто не представляете, сэр. Мы… они думают, что некогда весь мир был написан, сэр. Слова обладают огромной силой. Уничтожить книгу – хуже, чем убить глубинного гнома.

– Да, я в курсе, – сказал Дежурный по Доске Ваймс.

– Некоторые глубинные гномы полагают, что знаки Тьмы – настоящие.

– Да уж, если ты видишь письмена на стене… – начал Ваймс.

– Настоящие, в смысле живые, – сказал Моркоу. – Как будто они существуют где-то в темноте, в нижнем мире, и… проявляются в написанном виде. Есть «Стерегущая Тьма» – это темнота, которая наполняет новый туннель. Есть «Смыкающаяся Тьма»… про нее я не знаю, но есть и «Открывающаяся Тьма». Есть «Дышащая Тьма» – редкий знак. «Призывающая Тьма», очень опасная штука. «Говорящая Тьма», «Хватающая Тьма», «Тайная Тьма»… я их видел, это нормальные знаки. Но «Подступающая Тьма» – очень плохой знак. Я слышал, как о нем говорили старые гномы. Якобы он заставляет лампы гаснуть, и это еще не самое худшее. Когда гномы начинают чертить знак «Подступающая Тьма», значит, дела очень скверные.

– Очень интересно, но…

– Гномы страшно нервничают, сэр. Напряжены до предела. Ангва это чует… но и я тоже чую, сэр. Я вырос в шахте. Если что-то не так, все это ощущают. В такие дни, сэр, мой отец обычно прекращал подземные работы. Иначе может быть слишком много несчастных случаев. Говоря напрямик, сэр, гномы просто вне себя от тревоги. Повсюду знаки Подступающей Тьмы. Может быть, их оставили рудокопы, которых глубинные наняли, когда поселились здесь. Гномы чувствуют, что что-то неладно, но единственное, что они могут сделать, – это начертить знак.

– Ну, у них погиб верховный граг…

– Я чувствую атмосферу в шахте, сэр. Как и всякий гном. Там пахнет страхом, трепетом, чудовищным недоумением. В Глубинах есть вещи похуже Подступающей Тьмы.

Ваймс на мгновение представил мстительную темноту, которая поднимается из пещер, как волна. Быстрее любого человека…

…Как глупо. Нельзя увидеть темноту.

Подожди, подожди… иногда можно. В прежние времена, когда он постоянно дежурил по ночам, Ваймс знал все оттенки темноты. Иногда тьма бывала такой густой, что буквально приходилось сквозь нее продираться. Бывали ночи, когда лошади артачились, собаки скулили, а на бойнях скот вырывался из загонов. Совершенно необъяснимые ночи, ясные и серебристые, пусть даже на небе не было луны. Тогда-то Ваймс и приучился не зажигать фонарик. Свет лишь мешает видеть, он ослепляет. В темноту надо смотреть, пока она не моргнет первой. Ее нужно переглядеть.

– Капитан, я что-то слегка запутался, – сказал Ваймс. – Я-то не вырос в шахте. Все эти знаки появляются, потому что гномы думают, что скоро случится нечто плохое, и хотят уберечься, или потому что шахта заслуживает, чтобы случилось нечто плохое, или потому, что гномы хотят, чтобы случилось нечто плохое?

– Может быть и то, и другое, и третье одновременно, – вздрогнув, ответил Моркоу. – Когда в шахте дела плохи, атмосфера здорово накаляется.

– Ох, боги.

– Бывает жутко, сэр. Уж поверьте. Но никто никогда не станет чертить самый страшный знак и желать, чтобы случилось что-нибудь плохое. Одного рисунка, во всяком случае, недостаточно. Надо изо всех сил хотеть, чтобы это случилось.

– И каков же самый страшный знак?