Школа Стукачей

Помню, после двухнедельного карантина нас вывели в жилую зо-

ну. О карантине у меня сохранилось только одно воспоминание – мы

лущили скамейку и, предварительно измельчив, курили её, с насла-

ждением выпуская огромные клубы дыма.

Содержание никотина в скамейке являлось величиной крайне с-

порной. Скорее курили, чтобы убить время, а не удовлетворить по-

требность в яде немилосердно убивающим лошадей.

Если вы провели в тюрьме хотя бы месяц, цвет вашего лица

становится молочно-белым. Этого нежного эффекта не добиться ни-

какими дорогими кремами. Вновь прибывших в зону всегда узнают в

основном по этому туберкулёзному цвету лица и одежде, которую

вам очень стараются выдать не по размеру.

Этапников выстраивают полукругом перед одноэтажным кирпич-

ным зданием, похожим на обычное здание школьных мастерских.

Мы ждём распределения по баракам, в которых нам предстоит про-

вести ближайшие несколько лет жизни.

Выбритые тупым лезвием, в одинаковой дешёвой х\б одежде, мы

похожи на счастливых жителей северокорейской деревни, пришед-

ших на встречу с дорогим товарищем Ким Ир Сеном.

Я много видел фильмов, как перед новосёлами в зоне выступает

какой-нибудь чин со злым лицом, угрозами и злой собакой на по-

водке.

В нашем же случае появляется человек совершенно гражданской на-

ружности – в свитере, какой носит и мой отец, и в роговых очках.

"Геолог, однако": думаю я – "или завклубом"

Завклубом начинает говорить. У него мягкий голос, и манеры слабо-

характерного человека с беспокойной душой.

10

- Вы прибыли в Папскую колонию усиленного режима № 64-32.

"Ого – папская! Да мы в Ватикане"- догадываюсь я. "Обязательно на-

пишу об этом книгу. Название уже есть – "Папские нунции". Это бу-

дет бестселлер.

Правила внутреннего распорядка, этот зэковский устав мало изме-

нился со времён Берии, хотя версию, которую зачитывает нам гео-

лог, подписана министром Щёлоковым, самому впоследствии осу-

ждённому и лишённому звания героя социалистического труда, по-

эту Щёлокову, который однажды скажет очень глубокую, хотя и

противоречивую фразу:

" Работа милиции, и как искусство, и литература, призвана вну-

шить людям непоколебимый оптимизм, веру в лучшие проявления

человеческих душ, стремлений, желаний, помыслов. И если говорить

юридическим языком, произведения, прославляющие пошлость,

порнографию, способствующие насилию, уже сами по себе представ-

ляют уголовные деяния".

Такой вот он был весь легкоранимый, главный мент великой стра-

ны. Ежовы, Берии, Щёлоковы - сколько министров внутренних дел

закончили с пулей в голове? А значит не им меня судить.

Вообще, тот факт, что правила поведения для осуждённых пре-

ступников пишут другие преступники и есть по видимому то самое

зло, из-за которого наша система так и не стала «исправительной».

Бегло прочтя правила на русском, завклуб переходит на узбекский и

повторяет те же угрозы о невероятно страшных последствиях, кото-

рые ждут нарушителей щёлковских заветов.

Тут же я узнаю, что Пап по-узбекски звучит – Поп. Зона наша на

самом деле попская. И хотя налёт религиозности остался, он более

поповский, чем папский. У меня украли мою не рождённую книгу.

После этого завклубом интересуется, нет ли у кого высшего образо-

вания. Видимо для участия в художественной самодеятельности.

Вступать в сотрудничество с администрацией считается крайне дур-

ным тоном, и если вы планируете стать вором в законе, это может

навсегда испортить ваше резюме.

Я все же поднимаю руку – графа Монте-Кристо из меня все равно не

выйдет, кроме того я недолюбливаю блатных. Они хотят, что бы я

11

соблюдал воровской закон. А я нет.

Я преступил через закон гражданский, чтобы оказавшись вне закона

– в зоне - начать вдруг соблюдать какой- то другой, опять же навя-

занный мне большинством закон?

Как говорил святой апостол Павел – "пока не было закона, не бы-

ло и преступления". Старик, похоже, тоже был не подарок.

Хотя, признаться вам честно, это только официальная версия при-

чины моей "ссучености". Основная же - этот тот самый случай, когда

меня остановили во дворе поликлиники двое крепких парней, классе

эдак в шестом. Мне кажется, нужна была справка, чтобы записаться

в какую-то идиотскую секцию или кружок.

Парни заставили меня сидеть с ними на карточках минут два-

дцать, пока выясняли "кто я есть по-жизни". Как вскоре выяснялось

- мой "пожизненный" статус абсолютно не соответствовал новеньким

красно-белым румынским кроссовкам, купленным матерью за неде-

лю до событий.

Ноги от непривычного тогда сидения на корточках, затекли намерт-

во - поэтому чтобы снять коры и передать лучшему представителю

идущих по жизни, мне пришлось сесть жопой на асфальт. После

этой встречи, услышав от людей что вроде "правильных понятий"

мне сразу хочется сделать им какую-нибудь гадость. Пацан я непра-

вильный.

И так под недовольные взгляды соседей по строю, я поднимаю руку.

Предатель. Стукач. Сука.

Я заявляю, что с отличием окончил ташкентский институт ино-

странных языков, что значилось также в моем личном деле, с моих

же, впрочем, личных слов. Какая им разница - какого курса меня

выперли. Дипломов при поступлении в тюрьму, к счастью не спра-