Школа Добра

Когда он все-таки оторвался от меня, я обнаружила свою одежду в некотором беспорядке и – о, ужас! – Александровскую тоже. Причем, судя по тому, что моя правая ладонь прижималась к жаркой и твердой груди и с восторгом ловила бешеные удары Виноговского сердца, ручки к разоблачению их темнейшества приложила именно я.

– Ты что? – выдавила из себя с трудом, когда стало понятно, что сказать что-то все-таки придется.

– Не люблю быть должным, – и благодушно улыбнулся.

– А ты разве... – краснея и бледнея, попыталась озвучить я свои мысли, но спросить насчет того "было или не было" не смогла.

– Разве... – щелкнул меня по носу и снова поцеловал.

Теперь-то за что? Не то что бы я возражала, за минутный перерыв мозг не успел занять оборонительные позиции и вернуться к своим прямым обязанностям, а Александру это, видимо, только на руку было.

– Совсем меня измучила, – пожаловался он и цапнул зубами кожу под ухом. – Маленькая, а такая вредная.

Я возмущенно – возмущенно ли? – ахнула и ощутимо дернула Винога за волосы на затылке.

– Лучше сто раз умереть, чем пережить еще одну такую ночь, – заверил он и сначала прикусил мочку левого уха, а потом лизнул заботливо. И я решилась. Сейчас или никогда.

– Ведь ничего не было. Да?

– Ничего, – согласился почти сразу, даже без смущающих уточнений, что я имею в виду, взглядом жарким меня опалил и добавил еще до того, как я успела облегченно выдохнуть:

– И всё.

Так нечестно! Нечестно запутывать меня своими фразочками хитрыми, нечестно целовать так, что кости в пальцах плавятся. И вообще, все нечестно.

– Ты почему бегала от меня? – череда быстрых поцелуев и у меня, кажется, стены перед глазами зашатались.

– Потому, – пробормотала невнятно.

– А конкретнее?..

А конкретнее не скажу. Ему, видите ли, можно отвечать на мои вопросы, как вздумается, а мне – нет? Я тоже умею молчать загадочно и умный вид строить. Не тогда, конечно, когда меня целуют... А почему он вообще меня целует? Мозг, видимо, вспомнил о своих обязанностях и заработал в аварийном режиме.

Что я творю? Как я ему после всего в глаза смотреть буду? И главное, мне же мама запретила с ним что-то общее иметь.

– Пусти! – нерешительно попыталась вырваться.

– Скажешь, почему пряталась?

Головой мотнула, а он коварно улыбнулся:

– Упрямая? – и, не разрывая зрительного контакта, руку на мое декольте положил. И даже под декольте немного. Очень много! Я полыхнула сразу маковым цветом и дернулась как-то странно: одновременно к нему навстречу и от него.

– Я... мне мама не велела с тобой общаться, – выдавила с трудом не своим голосом.

Александр удивленно моргнул, я бы даже сказала, несколько шокированно.

– Мама?

– Да.

– А папа? – и большим пальцем на моей груди кружок нарисовал. Кошмар какой-то!

– А папа в наши женские дела не лезет, – я двумя руками в Александровскую конечность, которая там все поглаживала наглым образом, вцепилась. – Так ты меня отпустишь или нет?

– Нет, – ответил Виног и нелогично шагнул назад.

Разозлилась чудовищно просто: шантажирует, командует, советы раздает направо и налево, целует без спроса и еще руки распускает? Не на ту напал!

– Дурак! – объявила, с трудом сдерживая обидные слезы, и пнула его ногой в голень. – Черт!

Где справедливость? Почему мне больно, а он даже не поморщился?

– Юла, – он попытался меня обнять. Плавали, знаем. Больше ты нас в свои коварные объятия не заманишь. Отпрыгнула от него, как ужаленная.

– Не смей! – и пальцем погрозила для острастки. – Кто я тебе? Какое ты вообще право... Я что, повод давала?

Давала, конечно, давала. Сморщила нос от досады. На балу и после тоже. И теперь он что, думает, что со мной можно вот так вот взять... взять и просто...

– Иди со своей кобылой цокающей целуйся, а меня в покое оставь! – выпалила зло и отпрыгнула от протянутой ко мне руки.

– Какой кобылой? – растерялся Александр.

Ах, у него их, оказывается, много. Ему все-таки удалось отловить меня, когда я уже почти выскочила из холла в коридор. Но поздно, я уже вспомнила про Винчика. И забывать не собиралась.

– Прости, я не хотел тебя испугать, – проговорил в мою дергающуюся макушку.

Сильно надо! Никто тебя тут и не думал бояться.

– Юл, да постой же! – он встряхнул меня ощутимо и сообщил:

– Я уезжаю завтра. Давай поговорим нормально, а?

– Не хочу! – строптиво дернулась из его объятий.

– Какая ты...

– Какая есть!

– Почему с тобой так сложно?! – почти прокричал.

– Найди себе, с кем будет легко! – ответила в том же тоне.

Александр сощурился зло, руки в кулаки сжал и неожиданно рявкнул:

– Ну, и черт с тобой! Делать мне больше нечего, как с детьми возиться!

И просто ушел. Я же осталась торчать посреди холла, какое-то время таращилась непонимающе на то место, где Виног стоял всего секунду назад, а потом медленно побрела в свою комнату, не глядя на Аврору и остальных соседей, забралась на кровать, к стене отвернулась и разрыдалась.