Шхуна «Мальва»

— Это мой домашний адрес. Прошу вас завтра утром прислать ко мне матроса за вещами... — Концессионер засмеялся, показав золотые коронки. — Хочу, знаете, с удобствами. Привык...

*

Христо Юрьевич уже собирался закрывать кофейню, когда увидел в окно приближавшиеся Юру и Шорохова. Он вышел навстречу, не сдерживая чувств, обнял сына, затем пожал руку шкиперу.

Они вошли в кофейню, Христо Юрьевич закрыл на засов дверь и, проходя мимо Юры, снова обнял его и долго стоял так молча, прикрыв глаза.

Шорохов смотрел на Христо Юрьевича и не мог не удивляться его необыкновенной выдержке. Шкипер знал, как любит старый грек своего сына, и сейчас, глядя на него, думал: «Понимает ли он до конца, чем все это может кончиться?..»

Христо Юрьевич, будто читая мысли Андрея Ильича, сказал:

— Семьи всех членов команды немедленно покинут свои дома. Об этом мы побеспокоимся и постараемся устроить их в безопасном месте... Вы же, Андрей Ильич, предупредите своих на шхуне: в ближайшие два-три месяца пусть никто из них не пытается наладить связи с родственниками. Возможна слежка...

Шорохов обронил:

— До связи ли... Дай бог, чтобы они остались живы.

— Вы о ком, Андрей Ильич?

— О ребятах на шхуне. Не думаю, чтобы при встрече с нами фашисты подняли руки кверху.

— Я тоже так не думаю, — совсем тихо проговорил Христо Юрьевич. — Но... Как ни трудно, задание надо выполнить, Андрей Ильич. Таков приказ штаба: любой ценой.

— Да, любой ценой, — задумчиво повторил шкипер...

Задание руководящего центра подпольной группы было действительно сложным и опасным. Три дня назад провокатор выдал гестаповцам явочную квартиру, где собрались семеро коммунистов-подпольщиков. Бежать удалось только одному. От него и стала известна трагедия той непроглядно-темной ночи. А потом стало известию и другое: шестеро схваченных на явочной квартире сидят в подвале гестапо, скованные попарно, их день и ночь пытают, они уже не похожи на людей, и никакой возможности освободить их нет. Вернее, не было. Теперь она появилась: в субботу, то есть через два дня, подпольщиков повезут на катере в Ейск. Капитан Мауэр получил такой приказ от группенфюрера, генерала СС. Гестаповец должен был лично сопровождать арестованных.

Для освобождения товарищей решено было использовать шхуну «Мальва». Шкиперу давали на помощь пятерых партизан и оружие...

Шорохов оторвался от своих мрачных дум, посмотрел на Христо Юрьевича и тихо спросил:

— Не лучше ли будет кое-кого из команды не брать в этот рейс? Людей хватит, зачем...

— Нет! — быстро ответил Христо Юрьевич. — Ни в коем случае. Это может показаться подозрительным Карпову... Нет, нет, Андрей Ильич, этого делать нельзя...

— Да, пожалуй, вы правы, — согласился шкипер. — Этот Карпов может наделать беды, если заподозрит... Ну, что ж, Христо Юрьевич, пожелайте нам, как говорят, всего доброго...

*

В шесть часов вечера какой-то человек в рыбацких старых сапогах и в излатанных брезентовых штанах подвез к шхуне тачку, нагруженную сетями, и крикнул:

— Эй, на шхуне! Давай шкипера!

Андрей Ильич сошел на берег, приблизился к человеку. Разогнув, словно от усталости, спину, человек сказал:

— Принимай, хозяин, сетки. Сделали честь по чести.

Шорохов узнал в нем матроса, служившего когда-то у него на шхуне. Все же он ответил паролем:

— По-разному люди честь понимают...

Старый матрос проговорил:

— Само собой... — И, понизив голос почти до шепота, добавил: — Пять автоматов, два пистолета, три гранаты. Я остаюсь на шхуне.

Шкипер подозвал к себе Глыбу, распорядился:

— Сетки — в носовой трюм. И осторожно Иван... — Он сжал его руку выше локтя, незаметно оглянулся по сторонам. — И там же устрой товарища. Понадежнее.

— Понимаю, — коротко ответил Глыба и крикнул матросу: — Эй, давай прямо с тачкой по сходням!

Минут через десять прибыли еще две тачки с починенными сетями. И если бы в это время кто-нибудь наблюдал за шхуной, то мог бы заметить: люди поднимались с тачками на судно, сгружали сети в носовой трюм, а назад не возвращались. Только спустя некоторое время молодые матросы Юра и Саша стаскивали тачки на берег и откатывали их под навес.

Однако никто за шхуной не наблюдал. Немцев в этой части порта почти никогда не было, а если бы кто из них и оказался поблизости, то вряд ли обратил бы внимание и на рыбацкое судно и на рыбаков. К шхуне, которая доставляет рыбу для коменданта, уже привыкли, ни в ком она не вызывала интереса...

К семи часам, как и обещал шкиперу, пришел «концессионер» Карпов. Ступив одной ногой на трап, он остановился, вытащил из кармана брюк массивные серебряные часы, хлопнул крышкой и взглянул на Шорохова.

— Деловые люди всегда должны быть точны, господин шкипер. Не так ли?

Шорохов улыбнулся:

— Для деловых людей время — деньги. Поэтому они и точны.

— Да, да... Вы правы, шкипер: время — это деньги. Мы скоро уходим в море?

— Шхуна готова, господин Карпов. Команда тоже. Если вы разрешите.

Концессионер поднялся по трапу, подошел к шкиперу и стал рядом с ним, облокотившись о фальшборт.