Шишов А.В. - Алексеев. Последний стратег (Белое движение) - 2004

Однако Керенский испугался собственных планов наведения порядка в Петрограде. Александр Федорович в своем окружении с горечью и тоской говорил:

- Мне трудно потому, что я борюсь с большевиками левыми и большевиками правыми, а от меня требуют, чтобы я опирался на тех и других... Я хочу в политическом потоке идти посередине, не кидаясь в стороны... Мне кажется, что власть реальная у Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов. А у меня - всего лишь власть формальная.

То, что Временное правительство является властью без силы, знал и оставшийся не у дел генерал Алексеев. Он одобрил смену Верховных, надеясь на способность Корнилова навести порядок сперва на фронте, а затем в тылах. Но вряд ли Михаил Васильевич смог спрогнозировать дальнейшее развитие событий в Ставке и Петрограде.

Корнилов пошел в тех событиях на самую крайность. Он решил ввести в бунтующей России военную диктатуру, возложив верховную власть на главу Ставки. То есть на себя.

Можно представить себе выражение лица Керенского, когда вернувшийся из Могилева думский делегат князь Львов, бывший первым главой Временного правительства, докладывал министру-председателю:

- Генерал Корнилов изложил мне для передачи вам,

Александр Федорович, свои самые категорические треба вания.

- Какие категорические требования, Георгий Евгеньевич?

- Первое. Генерал Корнилов предлагает объявить Пет роград на военном положении.

- Разумное требование. Здесь я согласен: пора наводить порядок в столице и петроградском гарнизоне.

- Но, Александр Федорович, послушайте второе требование. Корнилов требует передать всю власть гражданскую и военную в руки Верховного главнокомандующего.

- В чьи руки?

- В руки самого Корнилова.

- Что он еще хочет?

- Третье: отставки всех министров, не исключая и вас. И передать временное управление министерствами товарищам (заместителям - А. Ш.) министров впредь до образования кабинета Верховным главнокомандующим.

- Так это же мятеж. Контрреволюционный. Антиправительственный.

- Хуже, Александр Федорович. Генерал Корнилов рвется в военные диктаторы...

Утром 27 августа генерал от инфантерии Лавр Георгиевич Корнилов во всех экстренных выпусках столичных газет назывался государственным изменником. От имени Керенского, командующие армиями фронтов получили самое категорическое приказание:

«Никаких приказов генерала Корнилова о движении к Петрограду фронтовых войск не исполнять...»

Сосредоточение 3-го конного корпуса под столицей больше напоминало провалившуюся с самого начала не военную, а политическую авантюру. Корпусной начальник генерал А. М. Крымов, осознавший это, по прибытии в Петроград с «охранным документом» на руках застрелился. Самоубийство он совершил уже после того, как вопрос о смене руководства Ставки Керенским был решен.

Теперь Керенский и «временные» торопились покончить с могилевской Ставкой, в которой все еще пребывал мятежный Корнилов в окружении верных ему людей и послушного его воле гарнизона. В Петрограде спешно решали, кому поручить такую деликатную миссию. Выбор пал на генерала Алексеева, пребывавшего в те дни на берегах Невы:

- Только Михаил Васильевич сможет арестовать Корнилова.

- Только ему подчинятся при аресте корниловцы...

Керенский объявляет себя Верховным главнокомандующим. Алексееву приказывается немедленно прибыть в Ставку и принять должность начальника ее штаба. То есть принять дела у предшественника, генерал-лейтенанта Лу-комского, одного из ближайших единомышленников Корнилова. Не раздумывая, Михаил Васильевич согласился вновь стать во главе штаба Ставки.

Из Петрограда в Ставку, в штабы фронтов и флотов отправляются соответствующие телеграммы. В два часа ночи 30 августа состоялся телефонный разговор между Алексеевым и Корниловым:

- Лавр Георгиевич, здравствуйте.

- Рад вас слышать, Михаил Васильевич.

- Вы получили телеграммы о новых назначениях?

- Генерал Лукомский уже доложил мне о них. Что вас заставило стать начальником штаба у Керенского?

- Что делать. После тяжкой внутренней борьбы принял на свою седую голову бесчестие. Но кто-то же должен заботиться об армии, которая на глазах теряет свою силу.

- Я вас понимаю, Михаил Васильевич. Но переход к новому управлению в Ставке чреват осложнениями.

- Надеюсь, что такой переход совершится безболезненно для фронта...

31 августа, глубокой ночью, прибыв в Витебск, Алексеев дозвонился до Ставки, пригласив к аппарату человека, которого он ехал менять, - генерал-лейтенанта Лукомско-го. Разговор получился долгим:

«..Алексеев:

Циркулирующие сплетни и слухи окутывают туманом положение дел, а главное, вызывают недоумение некоторые распоряжения Петрограда, отдаваемые после моего отъезда оттуда и могущие иметь нежелательные последствия. Поэтому прошу ответить мне на два вопроса.

Лукомский:

Я готов на них ответить, поскольку обладаю на то полномочиями генерала Корнилова.

Алексеев:

Первый - считаете ли вы, Александр Сергеевич, что я следую в Могилев с определенным служебным положением, или же только для переговоров?

Лукомский:

Вопрос ваш мне понятен. Какой будет, Михаил Васильевич, второй вопрос?

Алексеев: