ракообразно, а вы, молодой человек, так как ваше дело право, подымитесь на
мост да и скачите на Шиша с моста, пока не убьете. Секлетарь поставит вам
печать... Получите...
Безутешный отец выскочил перед судью:
- Осподин судья, дозвольте всесторонне осветить... Оной злодей
унистожил дитятю. Рехал-рехал на полатях, дале грянул с вышины, не знай с
какой целью, зыбку - в шшепы и, конечно, дитятю.
Шиш затужил, а платок с камнем судьи кажет. Судья ему мигат -
понимаю-де, чувствую... И говорит:
- Этот Шиш придумал истреблять население через наскакивание с
возвышенных предметов, как-то: мостов, полатей и т. п. Вот какой новой Жек
Патрушитель! Однако Хемида не спит! Потерпевший, у тя жена молода?
- Молода, всем на завидось она!
- Дак вот, ежели один робенок из-за Шиша погиб, дак обязан оной Шиш
другого представить, не хуже первого. Отправь свою молодку к Шишу, докуль
нового младеня не представят... Секлетарь, ставь печати! Обжалованию не
подлежит. Присутствие кончено.
Шишовы истцы стали открыто протестовать матом, но их свицары удалили на
воздух. Шиш говорит купцу:
- Согласно судебного постановления дозвольте предъявить лошадку нам в
пользование.
- Получи, гадюга, сотню и замолкни навеки!
- Не жалаю замолкать! Жалаю по закону!
- Шишанушко, возьми двести! Лошадка своерошшена.
- Давай четыреста!
Поладили.
Шиш взялся за отецкого сына:
- Ну, теперь ты, рева Киселева! Айда под мост! Я на льдю встану
короушкой, на четыре кости, значит, а ты падай сверху, меня убивай...
- Братишка, помиримся!
- Желаю согласно вынесенного приговора!
- Голубчик, помиримся! На тебя-то падать с экой вышины - не знай,
попадешь, нет. А сам-то зашибусе. Возьми, чем хошь. Мне своя жисть дороже.
- Давай коня с санями, которы из-под папы, дак и не обидно. Я папу в
придачу помяну за упокой.
Сладились и с этим. Шиш за третьего взялся:
- Ну, ты сегодня же присылай молодку!
- Как хошь, друг! Возьми отступного! Ведь я бабу тебе на подержанье
дам, дак меня кругом осмеют.
- Ты богатой, у тебя двор постоялой, с тебя пятьсот золотыми...
Плачет, да платит. Жена дороже. Только все разошлись, из суда выкатился
приказной - и к Шишу:
- Давай скоре!
- Что давай?
- Золото давай скоре, судья домой торопится.
- Како золото, язи рыба?!
- А которо из-за пазухи казал...
- Вы что, сбесились? Откуль у меня быть золоту? Это я камнем судьи
грозил, что, мол... так -да так, а нет - намеки излишны. Пониме?
Приказного как ветром унесло. Судье докладыват Шишовы слова... Тот
прослезился:
- Слава тебе, осподи, слава тебе! Надоумил ты меня сохраниться от
злодея!
Куричья слепота
Недалеко от Шишова дома деревня была. И была у богатого мужика девка.
Из-за куриной слепоты вечерами ничего не видела. Как сумерки, так на печь, а
замуж надо. Нарядится, у окна сидит, рожу продает.
Шиш сдумал над ней подшутить.
Как-то, уж снежок выпал, девка вышла на крыльцо.
Шиш к ней:
- Жаланнушка, здравствуй.
Та закланялась, запохохатывала.
- Красавушка, ты за меня замуж не идешь ли?
- Гы-гы. Иду.
- Я, как стемнеет, приеду за тобой. Ты никому не сказывай смотри.
Вечером девка услыхала - полоз скрипнул, ссыпалась с печки. В сенях
навертела на себя одежи -да к Шишу в сани. Никто не видал.
Шиш конька стегнул - и давай крутить вокруг девкиного же дома. Она
думает: ух, далеко уехала!
А Шиш подъехал к ее же крыльцу:
- Вылезай, виноградинка, приехали. Заходи в избу.
- Да я не знай, как к вам затти-то. Вечером так себе вижу.
- У нас все как у вас. И крыльцо тако, и сени... Заходи -да на печь, а
я коня обряжу.
Невеста с коня, а Шиш дернул вожжами -да домой.
А девка на крыльцо, в сени, к печи... На! - все как дома...
Сидит на печи. Рада, ухмыляется. Только думает: "Что же мужня-то родня?
По избе ходят, говорят, а со мной не здороваются..."
Домашние на нее тоже поглядывают:
- Что это у нас девка-та сегодня, как именинница?...
А она и спать захотела. Давай зевать во весь рот:
- Хх-ай да бай! Хх-ай да бай! Вы что молчите? Я за вашего-то парня
замуж вышла, а вы, дики, ничего и не знаете?!
Отец и рот раскрыл.
- Говорил я тебе, старуха, - купи девке крес, а то привяжется к ней
бес!...
Шиш и трактирщица
По свету гуляючи, забрел Шиш в трактир пообедать, а трактирщица такая
вредня была, видит: человек бедно одет - и отказала:
- Ничего нет, не готовлено. Один хлеб да вода.
Шиш и тому рад:
- Ну, хлебца подайте с водичкой.
Сидит Шиш, корочку в воде помакивает да посасывает. А у хозяйки в печи
на сковороде гусь был жареный. И одумала толстуха посмеяться над голодным
прохожим.
- Ты, - говорит, - молодой человек, везде, чай, бывал, много народу
видал, не захаживал ли ты в Печной уезд, в село Сковородкино, не знавал ли
господина Гусева-Жареного?
Шиш смекнул, в чем дело, и говорит:
- Вот доем корочку, тотчас вспомню...
В это время кто-то на хорошем коне приворотил к трактиру. Хозяйка
выскочила на крыльцо, а Шиш к печке; открыл заслонку, сдернул гуся со
сковороды, спрятал его в свою сумку, сунул на сковороду лапоть и ждет...
Хозяйка заходит в избу с проезжающим и снова трунит над Шишом:
- Ну что, рыжий, знавал Гусева-Жареного?
Шиш отвечает:
- Знавал, хозяюшка. Только он теперь не в Печном уезде, село