Широкое течение

вызовом взглянул на старшего технолога, рывком выдви¬

нул ящик, схватил папку, кинул ее перед собой, к ней

положил отдельные, законсервированные им предложе¬

ния и все это пододвинул Елизавете Дмитриевне. Сам он

демонстративно отошел от стола и, прислонившись спи-

ной'к стене, скрестил на груди руки, как бы говоря: «По¬

смотрим, что вы без меня сделаете...»

— Вы ведете себя несолидно, товарищ Семиёнов, —

заметиД ему Фома Прохорович.

Иван Матвеевич вышел и, угнетенный думами, оскор¬

бленный, долго и недвижно сидел в соседней полутемной

комнате, облокотившись на стол. Он чувствовал в душе

зияющую пустоту, будто у него отняли что-то важное,

возвышавшее его, и жгуче сожалел об этом.

Потом Семиёнова позвали к Алексею Кузьмичу. Пар¬

торг в беспокойстве передвинул предметы на столе, не

глядя на вошедшего, заговорил угрюмо и осуждающе:

— Думал, что большое и горячее дело встряхнет те¬

бя, собьет пыль, которой ты покрылся от долгого пребы¬

вания в дремоте. Ошибся... Раскаиваюсь. Ничем, видно,

не оживишь тебя. Оказывается, ты сам, и с успехом, мо¬

жешь любое живое дело похоронить.

— Алексей Кузьмич, — прервал его Семиёнов, при¬

жав руку к груди, — уверяю вас, это ни больше ни мень¬

ше как недоразумение. Выслушайте меня... Предложения

задерживались и раньше, это было в порядке вещей.

— Что было раньше, то прошло и нам не подходит...

Нам больше нравится, что будет впереди. Выходит, кри-

тиковать-то легче, чем создавать? На порицания и кри¬

тику вы мастер, а вот самому дать что-нибудь дельное и

полезное у вас пороху не хватает, да и желания нет. Вы

все хвастались, что к работе относитесь честно и глубо¬

ко... стараетесь. Вот мы и измерили вашу глубину... Не

больно велика она, глубина-то ваша, ¦— курица вброд пе¬

рейдет. С рабочими разговариваете по-вельможному, свы¬

сока: необразованные-де люди и туда же — в изобрета¬

тели лезут! Лишний ты в жизни человек, Иван Матве¬

евич, этакая разновидность традиционного литературного

типа, ныне выродившегося. Соглядатай какой-то бес¬

страстный...

Семиёнов сидел бледный, осунувшийся. Выдержав

паузу, он вскинул голову, чтобы возразить парторгу, но

в комнату вошли Антон и Володя Безводов. Кузнец был

в хорошем костюме, в нарядной рубашке и галстуке.

Встретив тут Семиёнова, ребята переглянулись и отодви¬

нулись в сторонку.

— Я думаю, вы ошибаетесь, Алексей Кузьмич, вы¬

нося мне столь жестокий приговор, — огорченно заявил

Семиёнов и со свистом сквозь зубы втянул в себя/ воз¬

дух.— Человек — явление неразгаданное: сегодня о^ один,

завтра — недосягаемо другой. И рискованно выносить о

нем окончательное решение. Как бы опять не пришлось

раскаиваться...

— Нет, не придется, Иван Матвеевич,— ответил Алек¬

сей Кузьмич спокойно и твердо. Он приблизился к окну.

«Как же это я? Столько лет встречался с человеком и

не смог распознать? А ведь он мне нравился — острота,

оригинальность мысли, обо всем свое суждение, можно

поговорить, поспорить... Это привлекает. А поди, разга¬

дай, что у него внутри! Не скоро проникнешь- существо-

то настоящее прикрыто красивыми словами. И случается,

что выявляется оно слишком поздно... Трагически поздно».

Алексей Кузьмич повернулся к комсомольцам, забот¬

ливо спросил:

— Что у вас?

— На конференцию идет, — сказал Володя Безводов,

кивнув на Антона. — Пришли посоветоваться — высту¬

пать ему там или нет.

— Обязательно выступать.— И, обращаясь к Антону,

Алексей Кузьмич подсказал: — Доложи о начавшемся па¬

триотическом движении молодежи нашего завода. О сво¬

ем труде скажи, о мечте, о будущем — своем и своих

товарищей... полным голосом... В общем ты найдешь, о

чем сказать... Основные мысли запиши на бумажку, чтоб

не сбиться. Иди, а то опоздаешь к открытию.

4

До Дома союзов, где проходила третья Всесоюзная

конференция сторонников мира, Антона провожала Та¬

ня Оленина.

Поглощенные работой, учебой, выполнением обще¬

ственных поручений, они встречались не часто и урывка¬

ми — в цехе, в комсомольском бюро. От этого и встречи

их были особенно волнующими, полными какой-то затя¬

гивающей радости, тоски и тревоги.

И сейчас, задержавшись на углу возле Дома союзов,

они как бы замедляли расставанье. Стоять было холод¬

но. отовсюду сквозило, студеный ветер нес редкий и су¬

хой снег, сметал его с голых мостовых, белыми кромка¬

ми стелил возле тротуаров, и люди мелькали мимо с

поднятыми воротниками, пригнувшиеся.

— Замерзла. Беги скорее домой, — сказал Антон, гля¬

дя на Таню и поеживаясь от стужи. Она ответила, кив¬

нув на подъезд, куда один за другим входили делегаты

конференции:

— Интересно, наверно, будет,^

— Хочешь, я приду и расскажу?.. — предложил он и

почему-то смутился.

— Приходи, — не сразу согласилась она, опустив гла¬

за и пряча улыбку в воротник шубки. Проводив ее взгля¬

дом, Антон отворил дверь и вошел в здание. Раздевшись,

он поднялся на второй этаж.

Здесь было торжественно и сверкающе, в фойе и в

зале среди массивных мраморных колонн находились де¬

легаты — ученые, писатели, рабочие, артисты, колхозни¬

ки. Многих Антон узнавал по портретам. На отворотах

костюмов поблескивали золотые медали, ордена. Огром¬

ные хрустальные люстры наполняли зал ровным празд¬