Широки врата

Доктор Фредди Робин называл себя социалистом. Это было не место для политической речи. И Ланни продолжил: «Но те, кто знал и любил его, в его память должны изучить его идеи и понять их, не давая обмануть себя клеветой. Фредди был доведён до смерти жестокими силами, которые он сам осознал и отказался склониться перед ними. Другие также должны узнать о них, и понять, как спасти мир от ненависти и заблуждений, которые являются корнем всех войн. Если мы это сделаем, то мы почтим память усопшего и будем достойны встретить его в любой будущей обители, которую приготовил Создатель для всех нас». И это была вся речь. Пришедшие социалисты ожидали большего, а некоторые были готовы сказать ещё больше, если бы их пригласили. Но это были еврейские похороны, сконцентрированные на двух рыдающих женщинах. Те, кто знал, как правильно себя вести на похоронах встали по сторонам дороги, ведущие к кладбищенским воротам, и, плакальщики, шедшие между этими линиями, произносили догмат, начинавшийся «Hamokom yehanem», означавший: «Пусть Бог тебя утешит среди всех тех, кто скорбит по Сиону и Иерусалиму». В воротах кладбища стоял меламед с блюдом для пожертвований, и никто не смог отказаться бросить монету. Это была благотворительность, имевшая большое значение для каждого еврея. «Tzedaka tatzil mimavet», — читал Шломо, что означало: «Благотворительность спасает от смерти».

Ланни сел в ожидавшее его такси, и когда он достиг Бьенвеню, то в крытом входе в дом его ожидали слуги с несколькими тазами чистой воды и полотенцами. Это было необходимо для каждого человека, который присутствовал на похоронах, чтобы очистить руки перед входом. Это должно было быть сделано специальным ритуальным образом, позволяя воде стечь три раза от кончиков пальцев до локтей, но только меламед знал причину этого. Злые духи не могут пройти через проточную воду и поэтому не смогут войти в дом траура. После этого семья и их друзья сели с меламедом и прочитали семь раз отрывки из книги Плач Иеремии. Потом приступили к «первой трапезе после похорон», которая состояла из безалкогольных напитков, хлеба и крутых яиц, последние олицетворяли символ жизни. Лия и Рахель Робин будут есть эти блюда, и ничего другого, в течение семи дней. Они будут носить тапочки и разорванные платья, чтобы показать, что они порвали их в горе, они будут сидеть на полу или на низкой табуретке и читать Книгу Иова. Этот период называется shiv'ah, и во время него они будут принимать утешительные визиты, и они и их друзья будут обсуждать только добродетели дорогого усопшего.

Одиннадцать месяцев они не будут танцевать или принимать участие в каких-либо формах развлечений. Талмуд установил этот точный период. Если оплакивать целый год, это будет означать, что покойный был плохим человеком и попал в геенну, то есть в ад. Но это нельзя признать, и приличие допускает период чуть меньше года. В течение этого периода каждый день на благо души человека должен читаться Kaddish. И только один мужчина в доме мог прочитать это. Пятилетний сын. Молитвы женщин в расчёт не принимаются. Поэтому маленький Йоханнес должен произносить эту длинную молитву, в которой он не понимает ни одного слова.

VI

Ланни прошёлся по всему поместью Бьенвеню, своему дому с того времени, как он себя помнил. После посещений шато и hôtels particuliers[5] поместье всегда кажется маленьким, но Ланни его любил и с гордостью привозил сюда своих лучших друзей. Теперь в его обязанности входило, всё осмотреть и определить какой ремонт необходим для всех трех зданий в поместье. Он должен проконсультироваться с Лиз, провансальской женщиной, которая из поварихи стала неформальным мажордомом поместья. Потом он всё доложит матери, которая была с визитами в Англии, но возвратится после Рождества, чтобы принять участие в развлечениях нового сезона на Ривьере. Он поиграл с собаками, которых всегда было великое множество, потому что никто не мог взять на себя смелость избавиться от них.

К Ланни пришёл Рауль Пальма, красивый молодой испанец. По крайней мере, Ланни считал его молодым, как и самого себя. Трудно себе представить, что в следующем месяце Ланни исполнится тридцать пять, и что Раулю было уже за тридцать! Рауль хотел провести митинг в память Фредди Робина и просил Ланни прийти и произнести хорошую социалистическую речь о нем. Но Ланни объяснил, что его отец был пролётом в Париже. Также, у Ланни в Англии были жена и ребенок, которыми он пренебрегал в течение большей части этого года, вызволяя своих еврейских друзей из лап Гитлера и Геринга. Ланни выписал чек для оплаты аренды зала, и подсказал благодарному и внимательному руководителю школы, что сказать о Фредди.