Широки врата

Несколько месяцев назад там был «инцидент» в месте, называемом Уэл-Уэл, которого не было в любом справочнике географических названий, и в котором были только один колодец и несколько лачуг в пустыне Огаден близ итальянского Сомали. Туземные добровольцы, сопровождающие пограничную комиссию, прогнали оттуда итальянские подразделения прочь. Это было оскорблением достоинства дуче, и его пресса осудила невыносимый беспорядок, существующий в этой отсталой стране. Для внимательных редакторов это означало, что Муссолини был готов начать строить империю, которую обещал своим молодым чернорубашечникам двенадцать или тринадцать лет назад. Пит отметил, что в этой земле находятся истоки Нила, и, конечно, Англия не собиралась позволить кому-либо запрудить его воды и отвлечь их от хлопковых полей Судана!

Так они откровенно спорили, а плохо замаскированные детективы дуче сидели за ближними столами и слушали, хмурясь. Ланни был наиболее уязвимым человеком там. Позже вечером они услышали крики на площади снаружи и покинули trattoria, присоединившись к толпам, приветствовавшим своего напыщенного лидера. «Дуче! Дуче!» Они делали это, скандируя слово, делая ударение на два слога, так что никто не мог быть уверен, что они говорят «Дуу-чээ» или «Чээ-Дуу». Великий строитель империи был в отеле перед ними, и в настоящее время он появился на балконе, одетый в бриджи и сапоги для верховой езды. Появление на балконах является одной из главных функций диктатора, и всегда прожектор готов сделать его великим в его блестящей форме, даже если он достаточно короткий и толстый, как лидер фашистов.

Пятнадцать лет прошло с тех пор, как Ланни впервые увидел этого избранника судьбы в Сан-Ремо, худого, бледного паренька с маленькими черными усами в черном костюме и галстуке. Изменивший делу бывший социалистический редактор, проклятый публично одним из людей, которых он предал. Теперь, идя по набережной с Ирмой и своими друзьями, Ланни рассказал историю об этой встрече, и то, что он узнал о «Блаженном маленьком недовольном голубке» от пары его бывших соратников. Перед первой мировой войной он появился в Милане, убогим полуголодным молодым человеком, скулившим о своём сифилисе. Социалисты взяли его, накормили, и научили его всему, что он знал. Теперь эти социалисты были мертвы, или были в изгнании, или медленно умирали на бесплодных каменистых островах в Средиземном море. А этот новый Цезарь вырос настолько великим, что стал появляться на освещенных балконах, и когда американцы хотели сказать, что они думали о нем, они называли его «Мистер Биг».

IX

В каждом городе, где проходили конференции, всегда находилась английская семья с приемлемым социальным статусом, постоянно там проживающая. В их доме утомленные государственные мужи восстанавливали свои потраченные силы. Секретарь Уикторпа позвонил мистеру Бэдду, сказав, что он и его жена были приглашены в такой дом на берегу озера. Там они были приняты пожилой леди и ее двумя незамужними дочерьми и представлены другим англичанам. Хозяйка заводила друзей или смертельных врагов путем приглашения на такие мероприятия или отказа в этом. Члены дипломатического персонала заходили в дом без предупреждения, в том числе седой и усатый премьер-министр, которого Ланни Бэдд считал жалким ренегатом. Но ренегат об этом, конечно, ничего не знал, и любезно поклонился, говоря: «Ах, амер-р-рикнцы! Я в востор-р-р-рге от вашей стр-р-р-раны». Чай был подан в прекрасных дрезденских чашках, и в дополнение к кексам были булочки в честь премьер-министра, который был выходцем из Лоссимута. Булочки провезли вокруг на плетеном столике, установленном на резиновых колесах и называвшимся «викарием», потому что его изобретение лишило большинство симпатичных молодых англичан их основной социальной функции.

Уикторп был рад их видеть, и был особенно внимателен к Ирме, оказывая ей предупредительность и уважение. Он всегда вел себя таким образом, и мать Ланни, наблюдая за ним, тактично намекала на это сыну. Но Ланни не собирался волноваться по любому такому поводу, Ирма часто бывала в гостях у своих друзей, и женщин, и мужчин, и как люди могли не восхищаться ею? «Седди», то есть, Седрик Мастерсон, четырнадцатый граф Уикторп, представил ее выдающимся лицам, в том числе длинному, канцелярского вида сэру Джону Саймону. Ланни увидел дам, склонивших головы друг к другу, и знал, что они говорят: «Вот Ирма Барнс, американская наследница». А взглянув на Ланни, добавят: «А парень ее муж, что-то вроде брокера от искусства, так говорят». Нет смысла ожидать, что в светском обществе за вашей спиной скажут что-то доброе, ибо там охраняют социальные позиции и не позволят чужакам ворваться в священные стены.