Широки врата

— То, что рабочие Франции, Англии и Америки настроены пацифистски. Они не хотят, перевооружать свои страны, и они в значительной степени преуспели в сокращении военных бюджетов. Но, конечно, если Германия продолжит перевооружение, это автоматически заставит соседние страны последовать её примеру. Очевидно, что когда страна превращает все свои ресурсы в военные материалы, что Германия делает сейчас, придет время, когда ей придется воевать. Она просто не сможет сделать ничего другого, и ей придётся использовать свои вооружения, либо задохнуться под их весом.

— Мы больше не получаем социалистические газеты из-за рубежа, Ланни. Можете ли вы назвать мне, иностранного государственного деятеля, который заявлял это, так, чтобы его можно было процитировать?

— Леон Блюм повторял это много раз, как в своих выступлениях, так и в газете Le Populaire.

«Очень хорошо», — сказала женщина. — «Мы отнесём это высказывание ему. Когда вы следующий раз приедете в Германию, привезите нам такие вырезки. Они будут полезны».

«ОК», — сказал Ланни экспромтом, и не понимая, что он делает еще один шаг к беде. Или, может быть, он понимал это, но не хотел признаться в этом самому себе. Широки врата и пространен путь, ведущие в погибель[47]. И когда сделаешь первый шаг через эти ворота и пойдёшь этим путём, становится легче сделать шаг второй и третий.

XII

Когда Ланни вернулся к себе в гостиницу, его ждала телеграмма. Всегда интересное событие в жизни художественного эксперта. Среди знакомых Ирмы на Лонг-Айленде была молодая матрона, известная как «принцесса солений». Она унаследовала пакет акций в той отрасли промышленности, которая имеет отношение к консервированию и переработке пищевых продуктов. Два или три года назад Ланни телеграфировал ей из Вены о Царице Небесной Яна ван Эйка, и она тут же отправила запрошенные деньги. В свое время она обнаружила, как и большинство его клиентов, что это была прекрасная вещь, и что владение ею стало источником всеобщего признания. Так, сразу же после получения цены от вдовствующей баронессы, Ланни телеграфировал тому же клиенту, которая имела возможность получить Пресвятую Деву работы старшего брата Яна и, таким образом, стать уникальной среди американских коллекционеров, по сведениям Ланни. Теперь пришёл ответ, что сто двадцать пять тысяч марок находятся на его счету в одном из крупных банков Берлина, но ему следует получить свою комиссию из этой суммы.

Это было то, что заставляло Ирму Барнс злиться на богатых. Она назвала это «игрой на понижение», и возмутилась, спросив, что были пять тысяч долларов для Бренды Спратт? Ланни усмехнулся и сказал, что если пересчитать эту сумму на консервы из свинины и бобов, то она может составить целый вагон. Он привык к встречным предложениям и видел, как один из его клиентов отказался от бесценный картины из-за дополнительных десяти процентов. Он рассказал один из любимых анекдотов своего отца, о женщине в Ньюкасле, желавшей продать свой особняк, но отказавшейся от сделки, потому что покупатель настаивал включить в сделку шторы.

Это будет означать еще одну поездку в Ноймарк, и ещё один из этих торгов, которые развлекали Ланни. Он выполнил математические расчёты, чтобы определить цену картины и свою комиссию. Получилось сто тринадцать тысяч шестьсот тридцать шесть марок и тридцать шесть пфеннигов. Цена будет выглядеть лучше, если он откажется от пфеннигов и предложит прусский леди дополнительную марку. Он позвонил своей жертве и назначил ей свидание на следующий день после обеда. Также он позвонил Золтану о сделке, и сказал Ирме, что договорился со своим коллегой, что будут иметь дело с клиентом, желающим картину, но не желающим платить столь высокую цену.

XIII

В банке Ланни получил большую пачку новых хрустящих банкнот и уложил её в свой внутренний карман. В Германии ему не нужно беспокоиться об ограблении, потому что оно могло быть только официальным, но владелец американского паспорта пользовался иммунитетом. Они ехали под дождём, который обратился в небольшой снег, прежде чем они добрались до места назначения. Картофельные поля гляделись огромным волшебным одеялом, представляя землю, где никогда не было никаких страданий. Но это была иллюзия, ибо, если знать, сколько тысяч человеческих тел удобрили эти поля на протяжении столетий, можно было бы потерять аппетит к «земным яблокам», так немцы называют картофель.

В гостиной пожилой дородной аристократки, переполненной вещами, достаточно старыми, чтобы быть полезными, и к тому же уродливыми, Ланни начал игру, которая заменяла ему войну. Поэт сказал миру, что И знатную леди от Джуди О'Греди Не сможет никто отличить[48]. Ланни никогда не покупал картин у одной представительницы из этой пары, но он покупал их у представителей французского, испанского, немецкого, австрийского, польского и русского правящих классов, и оказалось, что их манеры и нравы не отличались, когда большое количество денег, в валюте их стран, соблазнительно появлялись перед их глазами.