Шиноби Мрачного Рассвета

Воду он высушил мгновенно. Оттолкнувшись от каменно-твердой земли, Змей рванулся в сторону. Но не к выдавшему себя воднику, а к теневику-Нара.

Узкий проулок меж двух пока еще целых стен. Огонек на конце цепи и пляшущие на камнях тени. Орочимару почти не пришлось поддаваться — десятки тонких щупалец опутали его поразительно ловко. И мгновенно сенсорный дар донес — Мертвитель с неожиданной прытью рванулся вперед. Ловушка захлопнулась.

Его ловушка.

Чтобы взорвать землю шипами, печати Змею не нужны. Нара уворачивается, но следом кольями прорастают стены. Коноховец вьется вьюном, избегая ударов… и упорно продолжает держать теневые путы. А сзади уже вскипает в знакомой технике суйтон. Сталкиваться с Гневом Рюдзина у Орочимару желания нет. Преодолевая сопротивление теней, он сплетает пальцы в печати, начиная подготовку собственной техники. Второй в планируемой атаке - Мерцание он давно научился выполнять одним усилием воли. Необходимо лишь точно предсказать траекторию движения противника. Противника, сейчас кратчайшим путем мчащегося к опутанной тенями цели.

Молния вспыхнула под сердцем, жар промчался по венам, и когда водяные лезвия уже готовы были разорвать его на части, Орочимару сам стал молнией.

Перемещение удалось идеально. Открытый перекресток, до Мертвителя метров семь, куноичи-сенсор еще парой метров дальше.

Пальцы складывают последнюю печать…

Прах обращается щитами. Один прикрывает своего хозяина, второй отшвыривает в сторону куноичи. Мертвитель с толком тратит отпущенное ему мгновение.

Белое пламя Дыхания Кагуцути ревет, плавя камни мостовой, обдает руины раскаленным ветром. Щит сгорает бумагой в лесном пожаре.

Орочимару допускал, что Намикадзе сможет уйти из-под атаки. Метнется в сторону, или взмоет в небо, исчезнет в хлопке Хирайшина или нырнет под землю…

Мертвитель проходит прямо сквозь технику.

Пылающий скелет мчится на нукенина, позволяя в деталях разглядеть объятые огнем ребра, бьющееся в глазницах опустевшего черепа пламя...

Увернуться Орочимару не смог — вдруг накатила невероятная слабость, словно Мертвитель уже дотянулся до него. Когда же пылающие фаланги в самом деле вцепились в лицо, из нукенина будто выдернули стержень. Ноги подкосились, руки ослабли, в глазах потемнело. Змей, казалось, падал на дно колодца, видя в удаляющемся все дальше устье, как гаснет пламя, как обрастает плотью опаленный остов, как ворочаются в орбитах новые глаза... Видел, как Мертвитель восстает из пепла. Видел чудо, оплаченное его, Орочимару, жизнью.

Змеи не смогли, или не захотели, обучить его искусству сеннина. Как и во многих других областях, Орочимару пришлось искать свой путь, извилистый и тернистый.

Но он его нашел.

Печать рвет спину, отзываясь болью в сердце. Мигом вернувшись к реальности, Змей бьет Мертвителя. Неловко, наотмашь, но в ударе уже недоступная обычному шиноби сила - Намикадзе просто уносит.

Прыжок — на мостовой вспыхивает гигантская пентаграмма. Приземляться нельзя, и Орочимару не приземляется. Порыв ветра уносит его в сторону, левитация подхватывает тело…

Лезвие праха едва не сносит Змею голову. Напор Мертвителя не снижается, жуть от его присутствия давит на нервы все сильней, а ледяной пожар шитона лишь разгорается с каждым мгновением.

О продолжении боя Орочимару уже не помышляет, лишь об отступлении. Печать дала ему силы вырваться из рук Намикадзе, но привычной мощи не ощущается. Сегодня это не решающий козырь, а только шанс уйти живым. И он уходит. Уходит, отгораживаясь от неудержимого противника каменными плитами и фуин-барьерами, пламенем пожаров и пылевыми завесами.

Кунай он отбил рефлекторно, и так же рефлекторно прикрыл глаза, защищая те от взрыва. Что печать на рукояти оружия не является взрывной, он понял лишь потом, когда прозвучал хлопок пространственной техники.

Про Сусаноо Орочимару, конечно, слышал. Но никогда не представлял его так. Учиха словно попытался натянуть на себя объятый фиолетовым пламенем скелет вместо комбинезона. Горящие шаринганом глаза выглядывали меж зубов странно деформированного черепа, кажется, неспособного определиться - стать уже шлемом или пока остаться собой. Ступни мечника болтались на уровне голеней призрачной фигуры, стальные мечи, сжимаемые в кулаках несуразной конструкции, казались безобидными ножиками.

Но лишь казались.

Свое тело Орочимару модифицировал годами, тщательно устраняя заложенные природой недостатки. Он мог обойтись без сердца — вены качали кровь сами. Он снизил уязвимость мозга, продублировав часть его функций нервными узлами в теле. Он прикрыл костяными пластинами внутренние органы. Да что там, он научился модифицировать свою плоть на ходу, лепя ее словно глину. Даже без сенчакры, все еще поступающей от проклятой печати, убить его в ближнем бою можно, только нарезав на кусочки.

Именно это Учиха и делает.