Шифр фрейлины

Странно, но полученному известию Карл Пятый не удивился. Столь печальный конец был закономерен. Алессандро Медичи был один из самых скверных людей, с которыми ему приходилось встречаться. Лично для него оставалось большой загадкой, почему его столь рьяно поддерживал папа Климент Седьмой. Впрочем, злые языки поговаривали о том, что он был его побочным сыном. Если это действительно соответствует истине, то тогда его поведение многое объясняет. Но самое скверное заключалось в том, что замуж за Алессандро Карл Пятый отдал свою незаконнорожденную, но горячо любимую дочь Маргариту. Отличаясь деспотичным нравом и имея склонность к извращениям, Алессандро причинил немало огорчений своей четырнадцатилетней жене, любимой девочке испанского короля. Одна из любимых его забав – вторгаться в женские монастыри, где забавы ради он насиловал хорошеньких монахинь. Весьма странно, что благочестивые отцы не оторвали голову ему раньше. Судя из письма, герцог был убит в тот самый момент, когда посягал на честь безутешной вдовы, оплакивающей недавно убитого на дуэли мужа, – пикантность ситуации заключалась в том, что она была сестрой Лоренцино.

Его бедная девочка, герцогиня Маргарита, помолвленная с Алессандро в семилетнем возрасте, невероятно обожала своего неверного супруга, прощая ему многочисленные измены. Возможно, что в это самое время она оплакивает его бренное тело, проклиная себя за некоторую холодность в отношениях.

Маргарита родилась от кратковременного романа с горничной губернатора бельгийского городка Аудепарде. Тогда, прельстившись чарами девушки, Карл даже не подозревал, что внебрачная дочь сделается едва ли не единственной его сердечной привязанностью. А потому, едва она подросла, он отправил дочь ко двору своей тетки Марии Австрийской, где девочку, зная о безграничной к ней любви короля, баловали несказанно.

Позвонив в колокольчик, король вызвал секретаря и, когда тот вошел, почтительно согнувшись, приказал:

– Распорядитесь приготовить карету. Я выезжаю во Флоренцию. Мне нужно поддержать свою дочурку.

– Когда вы изволите выехать?

– Немедленно! Пусть принесут мне перо и бумагу.

– Слушаюсь, ваше величество, – ответил граф Родригес и удалился.

Через минуту секретарь принес письменные принадлежности. Некоторое время Карл разглядывал на безымянном пальце кольцо с крупным изумрудом – подарок командора Кортеса, – пытаясь сосредоточиться.

Поначалу он хотел распилить его на части, чтобы королевские мастера сделали из него броши, но потом передумал. Столь редкий камень должен украшать ладонь короля. Еще изумруд обладал одной странностью: драгоценные камни, как долго их не держи в руках, никогда не нагреваются, а этот едва ли не обжигал кожу, стоило только взять его в руки.

В какой-то момент король почувствовал, что камень причиняет неудобства, и, повернув его, взялся за перо. Подумав, написал первые слова:

«Ваше Святейшество, надеюсь, что вы пребываете в добром здравии. Я долго размышлял о нашем прошлом разговоре и намереваюсь выделить из казны значительную сумму на устройство Рима. Как Вы и советовали в Ваших посланиях, я делаю все возможное, чтобы принести крест Христов на земли Новой Испании. Только за последний год в христианство было обращено около пятидесяти тысяч язычников. Надеюсь, Вас порадует эта цифра. – Подумав, продолжил: – Ваше Святейшество, хотел бы обратиться к Вам с одной необременительной просьбой…»

Написав послание, Карл Пятый скрепил его королевской печатью и, вызвав секретаря, приказал:

– Немедленно доставить письмо в Ватикан к римскому папе. Коней не жалеть. Я хотел бы получить ответ раньше, чем мы доберемся до Флоренции.

– Слушаюсь, ваше величество. Распоряжусь, чтобы письмо было доставлено безо всякого промедления.

Король подошел к окну. Погода была скверная, под стать настроению. Моросил дождь, какой обычно случается только осенью и может продолжаться несколько дней кряду. Площадь перед дворцом была заставлена каретами, в которых вместе с королем во Флоренцию должна была отправиться его свита. Облачившись в плащи, придворные терпеливо под накрапывающим дождем дожидались выхода его величества. А на краю площади, выстроившись в колонну, находились три сотни рыцарей, что должны оберегать выезд испанского короля и императора Священной Римской империи. Даже непродолжительный вояж всегда напоминал военную экспедицию и приносил неудобства сановникам, привыкшим к комфорту королевского замка.