Шевалье де Сент-Эрмин. Том 2

Ева и вторая негритянка теперь без особого труда управлялись со скотиной и домашним хозяйством.

Благодаря такому подкреплению маленькая колония принимала все более достойный вид. Если в прошлом негры работали, чтобы их не били, то теперь — чтобы быть сытыми. Они чувствовали себя скорее слугами, нежели рабами, и готовы были трудиться с утра до ночи. Довольны и веселы были все обитатели колонии, за исключением самого хозяина: правда, он больше не был мизантропом, но теперь дело обстояло куда серьезнее: он был влюблен.

Ева в свою очередь любила Реми всем сердцем и всей своей невинностью. Ее теплота и нежные слова заставляли его трепетать. Эта взаимность и поражала его в самое сердце: если бы Ева его не любила, если бы не произносила слов любви, он нашел бы силы противостоять своему одинокому чувству; но бороться против своего чувства и против любви Евы было выше его сил.

Предвидим вопрос на устах наших читателей: «Но почему тогда…?» Ответим прежде, чем вы договорите: потому что Реми, достойный человек и прекрасное творение, законный сын Матюрена Реми и Клодин Перро, ни за какие блага на свете не мог согласиться на то, чтобы его сын-первенец и другие его дети оказались незаконнорожденными.

И вот, когда он метался таким образом между соблазном и долгом, однажды вечером залаяли собаки. Это был не злой лай, предупреждающий об опасности, а, скорее, дружелюбный, даже, если позволено так сказать, братский, словно встречал доброго друга. Рене пошел отпирать ворота: тот, кто в них только что стучался, на самом деле оказался братом.

Это был французский иезуит, прибывший христианским миссионером в Китай и надеявшийся, по-видимому, здесь же обрести вечный покой.

— Дважды добро пожаловать, святой отец! — обрадовался Реми. — Вы даже не представляете, что вы нам привезли! Мы никогда не сможем отблагодарить вас!

— Что же я мог привезти для вас такого необыкновенного, дети мои, — спросил человек Божий.

— Вы привезли спасение этой юной особе, а мне — счастье; она язычница, этим же вечером вы будете ее крестить. Я люблю ее, и вы нас завтра же обвенчаете.

Поучение новообращенной не было долгим.

На вопрос, признает ли она другого бога, кроме бога Реми, она ответила «нет».

Хочет ли она жить и умереть в той же вере, что и Реми?

Она ответила «да».

В тот же вечер Реми назначил свадьбу — на следующий день и отменил все завтрашние работы.

Наконец Реми вместе с отцом-иезуитом поднялись на небольшой холмик, на вершине которого стоял крест: перед ним по утрам и вечерам Реми истово молился.

— Отец мой, — молвил он человеку божьему, — вот то место, где завтра вы нас благословите, и даю вам слово: всего через год после вашего благословения на этом месте будет стоять часовня.

На следующий день в присутствии двух негров, двух негритянок, а также двух пегуанцев Реми и Ева связали себя узами брака.

Обряд бракосочетания был совершен сразу после крещения, так что, получив при переходе в нашу веру столь ничтожную толику наставлений, Ева едва ли успела даже подумать о грехе в промежутке между крещением и венчанием.

В тот же день священник ушел, на прощанье, по старинному обычаю, благословив хозяина, хозяйку, слуг, всю живность и само жилище.

Между тем животные не собирались ждать благословения: теленок вырос во взрослого годовалого быка, буйволица произвела на свет маленького буйволенка, кобыла разродилась жеребенком, кошачья пара обзавелась шестерыми котятами, собаки — десятью щенятами. Что до свиного семейства, то их потомство никто и не собирался считать, а молодым поросятам, едва родившимся, уже не терпелось быть похожими на взрослых кабанов.

Вскоре ждали приезда торговца. Он появился в сопровождении двоих своих собратьев, быстро оценивших годовой доход, который может приносить Земля бетеля. Тот, с которым Реми заключил сделку раньше, привез за товар заранее условленную сумму. Но урожай оказался в три раза большим, чем ожидалось, так как маленькое хозяйство Реми дало не менее 9000 талков. И потому двое других торговцев, предполагавших, что здесь их ожидает выгодная сделка, запаслись мешочками, полными маленьких золотых брусочков, заменявших деньги в бирманской торговле.

Коммерсанты предложили Реми такой договор: они берут на себя обязательство выплачивать ему каждый год по пятнадцать тысяч талков, из которых двенадцать — за бетель, а остальные три — за кукурузу₍ рис и пшеницу. В случае же неурожая какой-либо из культур Реми компенсирует недостающее количество бетелем.

Торговцы обязались прислать двух буйволов, негров — четверых мужчин и двух женщин и двоих пегуанцев. Один пегуанец должен был быть столяром, другой — слесарем.