Шестой уровень

– Алло! Вас слушают! Дежурный двенадцатого отделения милиции младший лейтенант Петров. Да! Так, понятно. Кто говорит? А что ж ты, сосед, сам его усмирить не можешь? Ну ладно. Давайте адрес. Записываю…

Лейтенант записал в журнал, повесил трубку и крикнул:

– Колян, махни с кем-нибудь на Новопесчаную, шестнадцать, квартира два. Там какой-то козел пьяный жену и соседей гоняет.

К окошку подошел здоровущий, рыжий, весь в веснушках сержант и недовольно прогудел:

– А что, сами с ним разобраться не могут?

– Говорят – не могут.

– Вот, блин, только пожрать собрался! Ну ладно, ставь чайник, режь колбасу. Я там не долго…

Колян пошел к выходу и в дверях столкнулся с крепким парнем деревенского вида.

Парень подошел к окошку дежурного, ни слова не говоря, достал из-за пазухи и просунул в окошко бутылку темно-зеленого стекла с золотой блямбой.

– «Самус»,– прочитал лейтенант, взяв бутылку в руки. – Это что же это такое? Взятка?

– «Камю», – поправил парень. – Коньяк.

– А-а-а, другое дело, – понял лейтенант, убирая бутылку. – И что ты за этот «Самус» хочешь?

– Поговорить хочу с Кириллом Барковским.

– Э, не, ничего не получится! Под следствием твой Барковский.

– А что за дела? Тайна следствия?

– Да нет, не тайна. Связался с б.., трахнул. Она заявление на него об изнасиловании. Взяли мы его. Допроса еще не было, хотя и так все ясно. С одной стороны, весь город эту Лариску знает. Б… еще та! А с другой стороны, заява есть заява.

– Ясно, – улыбнулся парень. – А если она заяву заберет?

– Она? Да ты офонарел! Она спит и видит, как бы кого охмурить, или на себе женить, или накрайняк из кого «бабок» вытянуть. Так что это дело – тухлое.

– Ну а если не тухлое?

– Не заберет!

– Ну а если? Мажем еще на один «Самус» – заберет! Тем более если ты мне ее адресок шепнешь.

– Вообще-то не положено… Нефтяников, одиннадцать, корпус два, квартира двадцать три. Лариса Аркадьевна Малинина. Привезешь отказ – забирай своего кореша, и валите отсюда на все четыре. У нас и так места мало.

– Заметано.

– А как тебя звать-то?

– Андрей. Андрей Чесноков.

С криком «Ну, мать, держи подштанники» в отделение ввалился сержант Колян, таща за шкирку тщедушного человечка в тельняшке и пижамных штанах.

– Вот он, Шварценеггер! Из-за него я с Витьком на Новопесчаную мотался. Прикинь, приезжаем туда, а там этот козел вонючий жену гоняет, бабищу килограмм этак под стопятьдесят. Я его забирать, а она вцепилась в него и не отдает. Во прикол, ты понял? Алле, мужик, как тебя?.. – Но мужичок уже вырубился на лавке под репродукцией «Последний день Помпеи», как будто сам вывалился из картины.

Добираясь до дома «потерпевшей», Андрей пытался представить себе разговор с ней, а потом плюнул и решил действовать по обстоятельствам. Он мог бы, конечно, просто позвонить Савелову, и Кирюху освободили бы мгновенно. Но это значило бы только – еще один из них у Савелова на крепком крючке. Поэтому решил действовать сам.

Тут вдруг в его памяти всплыла прибаутка Кирюхи, которая частенько раздражала Андрея, потому что тот любил выдавать ее в самые неподходящие моменты: «Увидим, услышим, что надо достанем, диагноз поставим и клизмочку вставим!»

«Ох, Кирюха, Кирюха, как бы тебе эта Лариса клизмочку не вставила, – подумал Чесноков. – Ну ничего, может, действительно увидим, услышим…»

На пороге стояло «лицо кавказской национальности». «Лицо» улыбалось и излучало такое добродушие, что вся насупленность Чеснокова мгновенно куда-то улетучилась. Из одежды на «лице» были только цветные трусы и кепка «аэродром».

– Заходы, дарагой! Гостам будишь! – радостно проговорило «лицо», вкусно дыхнув на Андрея запахом лука, мяса и сухого вина. – Меня зовут Георгий. Для друга просто Жора, – протянув руку сказало «лицо».

– Андрей Чесноков. Для друга – Андрей, – ответил Чесноков, пожимая протянутую руку, и переступил порог квартиры.

Вся комната была завалена цветами. В прямом смысле. Цветы стояли в ведрах, тазах, банках, лежали в открытых коробках, на столе, на подоконнике, даже на полу.

– Видишь, Андрей, бизнес горыт. Но не в дэньгах счастье. А в их калычестве! Мой дедушка гаварыт: «Будит много друзей – будит много дэнег!» Выпьем за дружбу!

Жора тут же протянул Андрею граненый стакан, с верхом налитый пахучим красным вином.

Андрей на секунду задумался, взял стакан, сказал: «За друзей!» – и выпил вино до последней капли.

Вдруг гора цветов на кровати зашевелилась, и на свет появилась белая всклокоченная копна волос.

– Ларочка проснулась, – радостно возвестил Жора.

Дальнейшие события развивались стремительно и вполне бестолково.

Познакомившись с Чесноковым и узнав, зачем он пришел, Ларочка сначала растерялась, потом заплакала, потом раскричалась, потом рассмеялась. Все эти выплески женской души разбавлялись тостами, увещеваниями, уверениями, анекдотами, песнями в исполнении Лариного квартиранта Жоры и закончились весьма неожиданно: Жора вышел из комнаты, через некоторое время вернулся в черном костюме, галстуке-бабочке, встал на одно колено и, протягивая Ларисе эмалированный таз, доверху наполненный алыми розами, произнес:

– Выходы за мене замуж!!!