Шестой прокуратор Иудеи

Конечно, Клавдии здесь было скучно, и я это прекрасно понимал. Круг её общения ограничивался редкими, но интересными и увлекательными беседами с хранителем моей библиотеки. Когда Клавдия приезжала в Иерусалим, то всегда встречалась с Гамалиилом, который являлся, пожалуй, самым образованным человеком в городе. Мне же невозможно было уделять жене времени более того, что я имел, а его как раз и не хватало. Неотложных дел всегда скапливалось очень много, особенно в последние дни перед праздником иудейской пасхи, когда местные священники вновь жёстко подняли вопрос о нищем проповеднике из Каперанума, который, по их мнению, представлял страшную опасность для государства. В конце концов, духовенство и первосвященник добились цели – им удалось схватить давнего своего недруга.

Вначале, правда, могло показаться, что события прошедшей ночи должны были бы разрешить все спорные проблемы, но, к сожалению, задержание Назорея не только не уменьшило количество имевшихся трудностей, а, напротив, поставило передо мной ещё и немалые дополнительные вопросы.

«Иерусалим сегодня вечером будет бурлить. Возможны и волнения. Надо будет обязательно усилить охрану дворца», – подумал я про себя, садясь напротив Клавдии, которая, устремив на меня взгляд своих изумительного цвета тёмно-зелёных глаз, в ответ на мою нежность приветливо улыбнулась. Но вопрос относительно её приезда в Палестину очень удивил супругу.

– Я готова поехать с тобой куда угодно, ведь ты мой муж? – ответила Клавдия, ласково погладив меня по щеке.

– Но почему, дорогая? Разве жизнь в Риме, что ты оставила, сравнима с нынешней скукой, царящей здесь?

– Для меня это не столь важно, потому что я люблю тебя, дорогой!

За все те годы, что мы прожили вместе, я ни разу не пожалел о своей женитьбе на Клавдии, ибо не было у меня более преданного и верного друга на свете, чем моя жена. Я любил эту стройную и красивую женщину больше самой жизни, я научился чувствовать её настроение и угадывать её желания. Мне нравилось баловать жену и выполнять все её капризы и прихоти, порой весьма удивлявшие, но, по сути, это были не причуды взбалмошной женщины, ибо она никогда не имела неосуществимых желаний. Я прекрасно знал характер своей жены, а поэтому от моего взора не укрылось то, что сегодня, например, Клавдия встала очень рано и была чем-то весьма сильно обеспокоена, хотя и старалась скрыть от меня своё волнение.

– Что случилось, дорогая? Я вижу, ты чем-то озабочена. Может быть, нужна моя помощь? Говори! Те ведь знаешь, что я готов выполнить любую твою просьбу.

– Понтий, от тебя невозможно ничего скрыть, – смущённо улыбнувшись, ответила Клавдия, не зная с чего начать, и я вновь почувствовал, что какая-то тревожная мысль не даёт ей покоя. Мне даже показалось, что она стеснялась сказать о своей просьбе.

– Дорогая моя, не робей! Ты слишком эмоциональна и совершенно не умеешь скрывать свои переживания, ибо принимаешь всё близко к сердцу. Мне вполне очевидно, что у тебя есть какая-то деликатная просьба. Говори, я слушаю!

– Да, милый! Хорошо! Ты ведь, как прокуратор Иудеи, наверняка, уже знаешь, что по приказу первосвященника Каиафы храмовая стража сегодняшней ночью задержала и бросила в темницу одного беднягу, кажется, какого-то нищего проповедника, пришедшего, будто бы из Капернаума. Ну, помнишь, я как-то даже тебе про него рассказывала?

– Да, да, да!!! Что-то припоминаю, дорогая! – сказал я вслух, но про себя удивлённо подумал, – «Да, популярность проповедника действительно весьма велика в Иудеи, если к раннему утру об этом стало известно супруге прокуратора, хотя она только вчера поздней ночью прибыла в город».

Клавдия внимательно смотрела на меня и ждала моей реакции на её вопрос. Не нужно было обладать особой интуицией, чтобы почувствовать, как ей в данный момент очень хочется услышать мой утвердительный ответ.

«Сама наивность, – вновь подумал я, – видно, она забыла, что мы живём вместе не один год, и её характер мной изучен досконально. Она ведь прекрасно знает, что я помню наш последний разговор относительно проповедника, но желает, чтобы я лишний раз подтвердил, что не забыл ту нашу недавнюю беседу».