Шестой Океан

Самолётик вовсе не производил впечатление «низкотехнологичного». Начать хотя бы с того, что он имел продвинутый автопилот, полностью обеспечивающий взлёт, посадку и полёт по маршруту, даже при отсутствии наземных маяков. А ещё он был электрическим. И запаса энергии на борту было достаточно, чтобы попасть в любую точку планеты.

— Интересно, — спросил я, глядя в иллюминатор на встающее в изумрудных лучах местное солнце, — а где на Земле находится этот… След Бога, как ты сказал?

Васька посмотрел на меня испытующие. Но всё-таки ответил:

— В горах. В Тибете.

— Получается, полная противоположность здешнему, да? — улыбнулся я.

— Этого следовало ожидать, — прокомментировала Лена; она сидела рядом и слышала наш диалог, — нет дыма без огня.

— Конечно, — кивнул Васька, — как и здешние, ваши легенды тоже не врали.

— Я правильно понял, что здесь оно находится под водой? — спросил я, — а то наши хозяева как-то очень туманно выражались.

— Верно, — кивнул Васька, — и в этом есть определённая логика, если вдуматься.

— Пожалуй, — согласился я, — непонятно только, как мы будем туда спускаться.

— Думаю, хозяева предусмотрели этот момент, — Васька пожал плечами и отвернулся к иллюминатору.

Впрочем, этот момент действительно быстро прояснился. Мы приземлились на воду, в открытом море. К нам в салон вышел Чебурашка. Неудачно копируя улыбку, он пытался растянуть нижнее отверстие со щупальцами на своём «лице».

— Ну вот мы и прибыли, — сказал он, — забавный факт: у здешних жителей было понятие «океан», примерно аналогичное земному. Но только океаны тут не имели собственных имён, ни в одном из местных языков и наречий. Странно, да?

— Как же тогда они их различали? — спросил Пашка, искренне удивившись.

— По номерам, — ответил Чебурашка, — первые мореплаватели легендарной страны Ив обозначали океаны по мере открытия новых морских путей.

— И в каком из них мы сейчас находимся? — спросил я.

— Мы в самом центре Шестого. Самая недоступная точка этого мира, — ответил Чебурашка.

Затем он вытащил что-то вроде пульта, сжав его конечностью — ложноножкой, проделал какие-то манипуляции, после чего часть пола в салоне провалилась, открывая лестницу, ведущую в грузовые отсеки.

— Прогуляемся? — предложил Чебурашка, — там, внизу, батискаф. Он и доставит нас на место.

Мы уже выяснили, что нужная нам точка находится на дне океана. Однако я почему-то не думал о классическом погружении, в батискафе, сильно напоминающем земные аппараты. Я представлял себе какие-то силовые пузыри, грандиозные лифты — кессоны или что-то в этом роде.

Но нет. Я вплотную столкнулся со своим главным страхом. Заглядывая в толстенные иллюминаторы аппарата, я отчётливо чувствовал запах земли. Пережитый ужас никуда не делся, несмотря на все усилия психотерапевтов. Он постоянно был рядом, выжидал удобного момента. И вот, дождался. Сердце колотилось сильнее, чем обычно. А в голову лезли предательские мысли о том, что мне можно ведь просто остаться наверху. Прикрывать погружение.

Но, конечно, я их гнал. Подключил всю свою волю, чтобы ни словом, ни жестом не выдать своё смятение. Я не мог показать свою слабость при сыне.

— Аппарат четырёхместный, — сказал Чебурашка, — от нас пойдёт Тимур. Как наиболее опытный. И, конечно, должен спускаться Хранитель с пластинами. Остаётся два места.

— Я пойду, — тут же ответил я, — это не обсуждается.

— И я, — произнесла Лена, хотя её голос отчётливо дрогнул.

— Нет, — неожиданно вмешался Васька, — четвёртым пойду я.

— Это почему? — брови Лены возмущённо взлетели.

— Я не человек, — произнёс андроид, — у меня запас прочности значительно выше. Мне не нужен кислород, я не боюсь низких температур. А если надо, я сам могу очищать воздух и обогревать пространство. Энергии хватит. Так что, на случай любой аварии, моё присутствие сильно повышает шансы на выживание остальных.

— С этим сложно спорить, — констатировал Тимур.

Лена хотела что-то произнести, потом осеклась. Подумала несколько секунд. Потом посмотрела мне в глаза.

— Дим, отвечаешь за него, — сказала она, — я на тебя рассчитываю.

Как я и предполагал, спуск оказался сплошным кошмаром. Аппарат был слишком тесным. Проводка и силовые кабели грелись, из-за чего в воздухе стоял химический запах. То и дело раздавался резкий треск, от которого, несмотря на все усилия контролировать себя, я вздрагивал. Поверхность сферы, окрашенная изнутри тревожной красноватой краской, потела. Тонкие ручейки воды стекали вниз и собирались в небольшую лужицу под пайолами. А за крошечными, но толстыми иллюминаторами была сплошная тьма. Пашка прилип к одному из них. «Хочу первым дно увидеть!» — сказал он в самом начале спуска.

Психологически очень помогало наличие браслета на запястье. Осознание того, что «аварийный выход» вот он, под рукой, придавало сил.

Я пытался дремать. Поэтому спуск окончательно превратился в путешествие на грани тревожного сна и кошмара наяву.

Но любой кошмар рано или поздно заканчивается.

— Мы на месте, — буднично сказал Тимур, — включаю прожекторы.