— Конечно же, нет! Ради всего святого, половина из того, что ты объяснил мне, даже незаконно. Меня не волнует, что произошло в прошлом. Это... это... я так дела не делаю. Я не такой человек.
— Я это знаю, — говорит Джей. — Ты не такой зацикленный, как я. Ты хороший парень и можешь забыть об этом, а я не могу. — Джей делает паузу, в его голосе столько эмоций, что я с трудом себя сдерживаю. — Мне нужно это, Хью. И, что бы ты ни думал, тебе это тоже нужно. Ты этого заслуживаешь. После всего, через что ты прошел, ты заслуживаешь этой победы.
О чем вообще они говорят?
Повисает долгая пауза, и мне кажется, я слышу, как папа тихо плачет. Иисусе, я уже готова войти и прервать их, когда слышу, как он произносит дрожащим голосом:
— Подойди, сынок.
Опять тишина, а затем Джей говорит полным эмоций голосом:
— Я делаю это не только ради себя, но и для тебя и твоей дочери.
— Хорошо, — отвечает папа, все еще дрожа и тяжело вздыхая. — Я понимаю. Правда. И я уже слишком глубоко повяз, чтобы теперь отступать. Мы начали это вместе, так что закончим тоже вместе. Прости за все, через что тебе пришлось пройти, сынок. Мы разберемся с этими... с этими кошмарными людьми, обещаю.
Эм, что? Я чуть приотворяю дверь, и тихонечко, чтобы они не услышали, заглядываю в комнату. То, что я вижу, застает меня врасплох. Папа с Джеем обнимаются.
Они отстраняются и мое сердце колотится. Крадусь в свою комнату как можно тише и залезаю обратно в кровать. Несколько минут спустя слышу, как Джей выходит из кабинета папы. Дверь моей спальни открывается, и я задерживаю дыхание, зажмурив глаза и притворяясь спящей. Буквально чувствую, как Джей стоит там и просто наблюдает за мной. Затем слышу, как он глубоко вздыхает, прежде чем снова закрыть дверь и уйти из дома.
Я лежу так долгое время, снова и снова прокручивая их разговор в голове.
Оставшуюся часть ночи сплю спокойно и просыпаюсь рано, чувствуя себя намного лучше. Мое горло чистое, а мышцы уже не болят и голова больше не кружится. Сегодня решаю пойти на процесс. Принимаю душ и надеваю кремовую блузку с коротким рукавом и синюю юбку-карандаш, высушиваю и выпрямляю волосы. Крашусь немного больше обычного, мой естественный цвет лица после болезни выглядит чуть бледнее привычного.
Когда спускаюсь вниз, застаю папу, сидящим на своем обычном стуле, читающим газету и попивающим кофе. У него мешки под глазами, и, похоже, он даже не сомкнул глаз. Его разговор с Джеем снова всплывает в голове. Что бы это ни было, именно он не дал ему заснуть.
Уже некоторое время у меня были подозрения, что Джей делает что-то совсем незаконное. Не знаю, почему, но я верила ему в этом вопросе. Убедила себя, что он знал, что делает. Должно быть, он признался папе, признался во всем, во всех тех вещах, которые отказывался рассказывать мне до неопределенного дня в будущем.
Но я обещала ему, что не буду задавать вопросов, и мне нравится думать, что я держу свое обещание.
— Доброе утро, — говорю я, входя в комнату и засовывая хлеб в тостер.
— Матильда, — отвечает папа с вымученной улыбкой. — Выглядишь великолепно. Как ты себя чувствуешь?
— Намного лучше. Я уже позвонила временной заместительнице и сказала, что она нам больше не понадобится. Мне не терпится пойти.
Папа хмурится.
— Ты уверена? Это дело стало очень... сложным. Я бы совсем не возражал, если бы ты захотела не участвовать в нем. На свет вылезло много непристойных вещей.
— Ты о том, что Уна Харрис взломала телефон Джея? Я слышала новости.
Губы папы сжимаются в тонкую линию, а выражение его лица становится холодным, хоть это и не из-за меня.
— Это не все, что сделала эта женщина, милая. Похоже, она была безудержна в своих амбициях в течение многих лет, и у Джея есть доказательства всего этого.
Я уставилась на него.
— Откуда?
— Он был очень занятым человеком, делал свою домашнюю работу, — единственный ответ папы. Его тон какой-то печальный, печальный и... нежный. Словно по неизвестной причине он сочувствует Джею.
Мой хлеб выпрыгивает из тостера, напугав меня. Я отворачиваюсь от папы и иду за маслом. После завтрака появляется Уилл и везет нас к зданию суда, паркуясь по прибытию. Журналисты повсюду, словно муравьи над кусочком сахара. Джей ожидает нас внутри в одиночестве. Его глаза загораются счастьем и облегчением, когда он видит меня. К сожалению, после того как слышала их с папой вчерашний разговор, не могу сказать, что чувствую тоже самое.
Мне нужно знать правду. А прямо сейчас я могу с таким же успехом носить повязку на глазах. Просто надеюсь, когда придет время, я смогу принять что бы мне ни рассказали.
— Ватсон! Тебе лучше, — говорит он, притягивая к себе и заключая в теплое, к счастью дружеское объятие, учитывая, что папа и Уилл находятся здесь же. Когда мы заходим в зал заседания, я пробегаюсь по материалу на сегодняшний день, про себя высказывая раздражение за паршиво проделанную работу заместительницы. Все не там, где должно быть, и исправление ее ошибок займет у меня вечность. Нам приходится ждать прибытия судьи, на что может уйти Бог знает сколько времени.