Шесть лет

Вместо того, чтобы вызвать адвоката, я позвонил Бенедикту. Бенедикт не был членом коллегии адвокатов, но у него был курс юриспруденции в Стэнфорде. Я сидел на одной из этих каталок, которые покрывают кровенепроницаемым материалом. Я был в приёмном отделении маленького госпиталя. Дежурный врач, который выглядел почти таким же измотанным, как и я, сказал мне, что, вероятно, я получил сотрясение мозга. Моя голова болела именно так. Так же у меня были различные ушибы, порезы и, возможно, растяжение связок. Он не знал, откуда у меня следы зубов. Действие адреналина начало отступать, а боль и уверенность набирать силу. Он обещал выписать мне Перкоцет.[8]

— Слушаю, — сказал я.

— Хорошая новость в том, что копы думают, что ты чокнутый и не верят ни слову, что ты говоришь.

— А плохая новость?

— Я склонен согласиться с ними, хотя думаю, что главную роль в появлении галлюцинаций сыграл алкоголь.

— На меня напали.

— Да, я понял, — сказал Бенедикт. — Два мужчины с оружием на фургоне, ещё что-то там было на счёт электроинструментов.

— Просто инструментов. Никто ничего не говорил про электро.

— Ага, точно, неважно. А ещё ты много выпил и сразу же встретил незнакомцев.

Я вытащил ногу и показал отметины от укуса на икре.

— И как ты это объяснишь?

— Венди могла оказаться ещё той дикаркой.

— Винди, — поправил я его. Хотя это было бессмысленно. — И что дальше?

— Я не хочу хвастаться, — сказал Бенедикт. — Но у меня есть для тебя первоклассный юридический совет, если ты хочешь его услышать.

— Хочу.

— Хватит уже сознаваться в убийстве человека.

— Вау! И ты ещё не хотел хвастаться.

— Это есть во многих книгах по юриспруденции, — сказал Бенедикт. — Смотри, номер, который ты назвал? Не существует. Нет ни тела, ни признаков насилия, ни преступления, лишь незначительные нарушения с твоей стороны, ты был пьян, незаконно вкатился с холма на задний двор человека. Копы согласились отпустить тебя, если ты уплатишь штраф. Так что давай просто поедем домой, и потом мы во всём сможем разобраться, хорошо?

С этой логикой сложно спорить. Было бы мудрым решением выбраться из этого места, вернуться на кампус, отдохнуть, перегруппироваться и восстановиться, и рассмотреть всё, что произошло в отрезвляющем свете обычного дня. Плюс, я изучал конституцию целый семестр. Пятая поправка защищает нас от самооговора. Может быть, мне следует ей сейчас воспользоваться.

Бенедикт вёл машину. Моя голова кружилась. Доктор дал мне такую дозу лекарства, что меня подняло и швырнуло прямо в страну сумасшедших. Я пытался сконцентрироваться, но, отбросив алкоголь и лекарства, от угрозы жизни не так-то легко отойти. Я буквально боролся за то, чтобы выжить. Что вообще происходит? Какое отношение ко всему этому имеет Натали?

Когда мы припарковались на стоянке для сотрудников, я увидел машину полиции кампуса рядом со своей входной дверью. Бенедикт вопросительно посмотрел на меня. Я пожал плечами и вышел из машины. Прилив крови к голове почти повалил меня на землю. Я с трудом удержал стоячее положение и осторожно пошёл по тропинке. Эвелин Стеммер, глава полиции кампуса, миниатюрная женщина, всегда готовая улыбнуться. Сейчас улыбки на её лице не было.

— Мы пытались дозвониться до вас, профессор Фишер, — сказала она.

— Мой телефон украли.

— Понятно. Не возражаете пройти со мной?

— Куда?

— В резиденцию президента. Президенту Триппу нужно поговорить с вами.

Бенедикт встал между нами.

— В чём дело, Эвелин?

Она посмотрела на него так, как будто он только что вылез из прямой кишки носорога.

— Лучше, пусть президент Трипп говорит. Я всего лишь передала поручение.

Я был слишком уставшим, чтобы протестовать. Да и какой в этом был смысл? Бенедикт хотел поехать с нами, но я подумал, что не пристало мне в моём положении брать друга к боссу. На переднем сидении полицейской машины было что-то вроде компьютера. Мне нужно было сесть на заднее сидение, как настоящему преступнику.

Президент жил в двадцати-двух комнатной, каменной резиденции в 900 квадратных метров, выполненной в стиле, который некоторые эксперты называют «сдержанный неоготический». Не знаю точно, что это значит, но здание впечатляющее. Я так же не видел необходимости в полицейской машине, потому что вилла располагалась на холме с видом на спортивные площадки, может быть, в трёхстах-пятидесяти метрах от стоянки персонала. Полностью отремонтированный два года назад, дом может разместить не только молодую семью президента, но и, что важнее, служить местом для проведения мероприятий по сбору денежных средств.

Меня сопроводили в кабинет, который выглядел точно так же, как и кабинет президента в колледже, разве что изящнее и более лощённым. Если вдуматься, прямо как новый президент. Джек Трипп был изящным и лощённым с небрежной причёской и ошеломляющими зубами. Он пытался вписаться, одеваясь в твид, но твид слишком дорогостоящий и специфичный для честного преподавателя. Его нагрудные карманы были слишком ровными. Студенты насмешливо называли его «позёр». Опять же, я не уверен, что вполне понимаю смысл этого слова, но оно мне кажется подходящим.