Шесть дней

Из рабочей колеи Ковалева выбила внезапная болезнь после особенно острой стычки с директором. Из-за машины непрерывной разливки стали… И, как позднее Григорьев выяснил из разговора с Меркуловым, из-за письма на завод, подписанного им.

Светлане Григорьев ничего не сказал о болезни ее дяди, она сама лежала с тяжелым гриппом, осложнившимся сердечной недостаточностью. Не хотел ее понапрасну волновать, считал, что Ковалев вскоре выйдет из больницы в возьмется за дела. Да и просто не представлял себе завода без Ковалева. Дома днем никого не оставалось, дочери, выйдя замуж, покинули родительский кров, одна уехала с лейтенантом-пограничником на Сахалин, другая с инженером-горняком в Норильск. Так они с женой и жили вдвоем, оберегая друг друга во время недомогания или редких, но все же случавшихся неприятностей. Когда он лежал в больнице с инфарктом, Светлана не отходила от него, выхлопотала у врачей разрешение оставаться с ним в палате, помогала нянечке и сестрам в уходе за другими больными.

Нет, нельзя было, конечно, волновать Светлану, когда она месяца три назад сама слегла. Тем более, что в этот момент она получила письмо от своей подруги, жены Середина, Наташи, которая писала о назревшем конфликте с мужем и о том, что, наверное, разведется. Светлане и так хватало волнений. Середин никогда не говорил о своих семейных делах, потому и для Григорьева письмо Наташи было как гром средь ясного неба. Он невольно вспомнил, как Светлана собралась уходить от него самого, тогда дочери еще не были замужем, и как в конце концов не ушла. Наверное, она вспоминала о том же, потому что, рассказывая о письме Наташи, отводила глаза…

Так он и не сказал жене о болезни Ковалева. Позвонил по междугородному из министерства, вызвал квартиру Афанасия Федоровича. Жена его, которую оба они со Светланой звали тетей Катей (она была родной теткой Светланы), успокоила, сказала, что кризисное состояние миновало. Григорьев поздравил тетю Катю, порадовался, что завод вскоре опять обретет настоящего хозяина.

Он вспоминал о телефонном разговоре с тетей Катей, глядя в иллюминатор на сизую пустыню под самолетом и не видя ее, с невольной горечью перебирал в памяти минувшие тревоги и волнения, которые всем им принесла его женитьба на Светлане…

В то давнее время Ковалев был тоже главным инженером, а Григорьева только что перевели на завод начальником доменного цеха. Светлана приехала после окончания института, поселилась в семье дяди и стала работать в доменном цехе. Там они познакомились. Отношения с главным инженером у Григорьева осложнились по делам производственным. А тут еще близость с его племянницей. Светлана была значительно моложе Григорьева, он к тому времени и жениться, и развестись успел. Светлане пришлось уйти из дому и на какое-то время поселиться в общежитии.

Ковалев не мог терпеть Григорьева, и лишь счастливое замужество племянницы и согласие в ее доме, если не считать осложнений, которых не избегает ни одна семья, с годами заставили Афанасия Федоровича примириться с ним. Двадцать почти лет прошло с тех пор. Приезжая на завод из Москвы по делу, что случалось довольно редко, Григорьев неизменно заглядывал к Ковалевым. И хотя чувствовал он, что Афанасий Федорович не может совсем отрешиться от давней обиды, все же видел, что встречи эти приносили Ковалевым радость. Они не имели детей. Екатерина Ивановна любила Светлану материнской любовью и всегда была на их стороне. Каждый раз встречала Григорьева, как родного, искренне радовалась, упрашивала остановиться у них.

XVII

Много лет спустя, уже когда Григорьев работал в министерстве, он опять почувствовал скрываемую Афанасием Федоровичем неприязнь, причину которой по-прежнему объяснял давней размолвкой. Однажды, когда Ковалев приехал в Москву по делам завода и остановился у них, вечером после ужина как-то сам собой возник разговор об Иване Александровиче Меркулове. Афанасий Федорович окончил в свое время МВТУ, в котором тогда Меркулов вел курс горячей обработки металлов, хорошо знал его и всегда защищал в спорах, которые иной раз возникали вокруг меркуловских машин и механизмов, появлявшихся на многих металлургических заводах. В тот вечер они заговорили о новой машине непрерывной разливки стали, к которой и министерство, и директор завода Логинов, как утверждал Ковалев, относятся с прохладцей. Григорьев осторожно заметил, что внедрение каждой новой машины на первых порах оборачивается потерями металла и потому «зеленую улицу» разумно открывать лишь наиболее перспективным образцам, способным выдержать конкуренцию с давно отработанными и освоенными агрегатами, машинами и механизмами. Ковалев возразил: конструкторская мысль не сможет плодотворно развиваться, если новые машины не будут проходить стадию производственного освоения и при этом совершенствоваться. Недаром крупные зарубежные конструкторские фирмы сливаются с производственными. Так было с фирмой ФРГ «Демаг», американской «Стил Корпорейшн»…