Шесть баллов по Рихтеру

Ни злости, ни желания ответить, ни страха. Ни-че-го. Лечь бы сейчас на травке, закрыть глаза и чтоб никто не трогал. Она зевнула, потерла глаза и вдруг поняла, что спать ей точно не придется. Лодка доплыла до первой ступени шлюза. Той, которая почти не считается.

Как-то это все случилось неожиданно, хоть они и знали, что произойдет с минуты на минуту. Плыли по ровной воде, и вдруг лодка ухнула носом вниз, и Тюша еле успела вцепиться руками в борта, чтобы не вывалиться в пенящуюся воду. Феликс, к счастью, ворон не считал и сориентировался быстро. И начал направлять лодку между камнями легко и ловко, почти как тюшин папа в прошлый раз. Тюша даже испугаться толком не успела. Ну взвизгнула. Ну промочила брызгами руку по локоть, потому что рукав плаща задрался, зацепившись за ручку зонта. Ну прикусила язык. Вот и все неприятности.

– С ума сойти, – восхитилась она, когда порог остался позади. – Ты – профи!

Феликс слегка покраснел.

– С ума – не надо, – ответил он важно. – Ум нам еще пригодится.

– Даже мой?

– А почему это даже? – возмутился Феликс.

– Ну я же дурочка. Ничего не слышала, ничего не читала. Ты меня еще про кино спроси. И про игры. Я тоже ничего не отвечу.

– Ладно, – вздохнул Феликс. – Не буду спрашивать. Успеешь еще. И прочитать, и посмотреть. И наиграться. Если захочешь, конечно.

Тюша подумала, что он говорит сейчас с ней как старый дедушка с маленькой внучкой.

– А ты? – спросила она. – Ты не успеешь?

– Ну, я уже много успел. Честно. Даже лишнего.

– А чего лишнего?

Феликс помрачнел. Только что сидел и спокойно улыбался, и разговаривал с ней, а сейчас как будто собрался плакать. Но ведь он же не мог заплакать вот так, не из-за чего? Так даже Тюша не плакала.

– Из-за меня один человек сломал руку.

– Как? Вы подрались?

Тюша попыталась подобрать слова, чтобы утешить Феликса. Потому что, судя по его лицу, ему были нужны не просто утешения, его стоило бы взять на ручки и покачать, как качают младенца.

– Мальчишки всегда дерутся, – осторожно сказала она. – Ну вам не повезло.

– Даже не знаю, кому больше, – признался Феликс. – Я с тех пор вечно виноват.

– Вот еще! Рука наверняка нормально срослась.

– Срослась. Но он был музыкантом. Понимаешь?

Глава седьмая. Вторая ступень

Тюше не хотелось ни о чем говорить. Ей хотелось домой и спрятаться так, как никогда в жизни не пряталась. Например, в шкаф. Или под кровать. Глупость, конечно, дикая, но почему-то самые дальние углы квартиры представлялись сейчас самыми желанными.

Ей было страшно говорить с Феликсом. Такие разговоры всегда напоминают прогулку по тонкому льду. Вроде идешь-идешь, но опора под ногами может исчезнуть в любой момент, а ты ничего не успеешь сделать.

Что она могла сказать Феликсу про того мальчишку со сломанными пальцами? Ничего страшного, на свете миллион других профессий? Ужас какой-то.

Феликс молчал. Смотрел куда-то вниз и даже весла опустил. Лодку медленно несло по течению.

Тюша не выдержала.

– А из-за чего вы подрались? – спросила она.

Феликс поднял голову:

– Тебе с подробностями?

– Ну раз начал, – сказала Тюша, – наверное, лучше с подробностями.

– Тогда так. Я только перешел в новую школу. Учительница мне дала ключ, чтобы я открыл класс. Я и открыл. А они мешали. Ржали, дразнились, совали пальцы между дверью и стеной. Я просил их отойти. А они говорили: иди ты. И что ничего у меня не получится, потому что я – ничтожество. Даже дверь не открою. Хоть и ключ у меня. А у меня получилось. Я на них плюнул и открыл замок.

Феликс замолчал.

– А потом оказалось, что тот, кто засунул пальцы в щель, учился в музыкальной школе, да? – спросила Тюша.

Она сразу поняла, чем все закончилось. Может, и без подробностей, но поняла.

– Да.

Феликс продолжал смотреть вниз, на сапоги и влажное лодочное дно. Тюша почувствовала, что волна злости сейчас захлестнет ее не хуже, чем заливали лодку речные волны, поднятые ветром. Злости не на Феликса, а на других людей. На взрослых, которые были рядом и не объяснили, что если кто-то сует пальцы в дверную щель, он рискует. Нет, молодец, конечно, что не в электрическую розетку. Но все же. Каждый человек должен хотя бы предполагать, хотя бы смутно, к чему может привести его поступок. Предполагать и оценивать риск, а не тупо лезть напролом, а потом обвинять других.

– Знаешь, – сказала Тюша, – я тебе сейчас даже не про то, что тот человек должен был думать мозгом, когда совал в щель свои драгоценные пальцы. Я про другое. Мой папа тоже учился в музыкальной школе. И у него тоже была травма руки. И да – он не стал музыкантом. Хотя, может, он и так бы не стал. Кто знает-то? Так вот. Он живет, работает на «Гремучей» и еще что-то пишет, фантастику какую-то, я точно не знаю. Но у него даже книжки есть. Много. Просто они взрослые, я не читала. И с ним все хорошо, понимаешь?

Феликс поднял на Тюшу странный взгляд. Как будто хотел то ли ударить, то ли поцеловать. То ли она все придумала.

– Не надо меня утешать, хорошо? – сказал он бесцветным голосом. – Не надо придумывать папу.