Шерлок Холмс. Все повести и рассказы о сыщике № 1

– Мое имя Шерлок Холмс, – сказал мой спутник. – Может быть, оно вам знакомо. Во всяком случае, мое дело, как и всякого честного гражданина, защищать закон. Мне кажется, что вам придется за многое ответить.

Глаза сэра Роберта засверкали злобой, но спокойный голос Холмса и его холодные уверенные манеры возымели свое действие.

– Клянусь вам, мистер Холмс, – сказал он, – тут все в порядке. Сознаюсь, что этот гроб говорит против меня, но я не мог иначе поступить.

– Я был бы счастлив поверить вам, но боюсь, что вам придется дать объяснения полиции.

Сэр Роберт пожал широкими плечами.

– Что же делать, если это нужно. Пойдемте в дом, и вы сами увидите, как обстоят дела.

Четверть часа спустя мы сидели в комнате старого дома, где хранилась коллекция оружия. Комната была уютно обставлена. Сэр Роберт ненадолго вышел. Когда он вернулся, с ним было еще двое: цветущая молодая женщина, которую мы видели в экипаже, и маленький человек с крысиной мордочкой и неприятными лисьими движениями. Оба были в полном недоумении. Очевидно, баронет не успел им еще рассказать, какой оборот приняли дела.

– Вот, – сказал сэр Роберт, указывая рукой, – миссис и мистер Норлетт. Миссис Норлетт, под девичьей фамилией Ивенс, служила пять лет горничной у моей сестры. Я привел их, потому что чувствую, что мне лучше всего рассказать вам всю правду, и что только эти два человека могут подтвердить то, что я скажу.

– Нужно ли это, сэр Роберт? Подумали вы, что вы делаете? – воскликнула женщина.

– Что касается меня, то я снимаю с себя всякую ответственность, – заявил ее муж.

Сэр Роберт с презрением взглянул на него.

– Я беру всю ответственность на себя, – сказал он. – Теперь, мистер Холмс, выслушайте точный отчет об этом деле. Вы, конечно, далеко забрались в мои дела, иначе я не встретил бы вас там, где вы были. Поэтому вы, вероятно, знаете, что я тренирую для Дерби вороную лошадь, и что все для меня зависит от ее успеха. Все будет хорошо, если я выиграю. Если я проиграю… Но я не решаюсь об этом даже думать.

– Я уясняю себе положение, – сказал Холмс.

– Я в полной зависимости от моей сестры, леди Беатрисы. Но всем очень хорошо известно, что она владеет своими поместьями только пожизненно. Я же весь в лапах у кредиторов. Я всегда знал, что если моя сестра умрет, мои кредиторы налетят сюда, как стая ястребов. Они захватят тогда все: мои конюшни, лошадей! И что ж, мистер Холмс, моя сестра действительно умерла неделю назад.

– И вы никому не сообщили об этом?

– Что же мне было делать? Мне грозило полнейшее разорение. Но все могло еще устроиться, если бы я мог отодвинуть события на три недели. Муж ее горничной, вот этот человек, актер. Нам пришло в голову… мне пришло в голову, что он мог бы на такой короткий срок взять на себя роль моей сестры. Нужно было только ежедневно показываться в экипаже, ведь в комнату ее не входил никто, кроме ее горничной. Все это было не трудно устроить. Сестра моя умерла от водянки, которой страдала давно.

– Это определит следствие.

– Ее доктор удостоверит, что у нее уже несколько месяцев были угрожающие симптомы.

– Ну, и что же вы сделали?

– Труп не мог здесь оставаться. В первую же ночь Норлетт и я вынесли его в старую водокачку, которая теперь совсем заброшена. Но за нами побежала ее любимая болонка, и она все время выла у дверей. Я понял, что нужно найти для собаки место поспокойнее. Я отделался от собаки, и мы унесли труп в склеп под часовней. Мы ничем не оскорбляли трупа, мистер Холмс, и я не чувствую себя виноватым перед умершей сестрой.

– Ваше поведение кажется мне непростительным, сэр Роберт.

Баронет нетерпеливо мотнул головой.

– Легко проповедовать, – сказал он. – Может быть, вы оба думали бы иначе, если бы были на моем месте. Разве человек может видеть, как все его планы рушатся в последнюю минуту и не делать попыток спасти их? Мне казалось, что это не будет недостойным ее местом успокоения, если мы временно положим ее в один из гробов предков ее мужа. Мы открыли такой гроб, вынули содержимое и положили ее в него. Это вы и видели. Старые кости, вынутые нами, мы, конечно, не могли бросить в склепе. Норлетт и я взяли их, и он ночью спустился и сжег их в печи. Вот моя история, мистер Холмс, хоть я и сам не понимаю, как случилось, что мне пришлось рассказать ее вам.

Холмс сидел некоторое время молча, углубившись в свои думы.

– В вашем рассказе есть одно темное пятнышко, – сказал он, наконец. – Ваша игра на скачках – и поэтому ваши надежды на будущее – не потерпели бы ущерба от того, что кредиторы забрали бы ваше имущество.

– Так ведь лошадь была бы частью этого имущества. А что им до моей игры? Они, вероятно, совсем бы не пустили лошадь на ипподром. Мой главный кредитор, к несчастью, мой смертельный враг – большой негодяй, Сэм Брювер, которого мне однажды пришлось избить кнутом. Неужели вы думаете, что он захотел бы меня спасти?