Шерлок Холмс и доктор Ватсон

Это уже было явное помешательство. Он содрогнулся и не то кашлянул, не то всхлипнул.

– Теперь зажгите газ, Ватсон. Будьте чрезвычайно осторожны, нужно открыть газ только наполовину. Умоляю вас быть осторожным. Хорошо, спасибо. Нет, шторы не задергивайте. Теперь, Ватсон, видите там щипцы для сахара? Возьмите ими, пожалуйста, эту черную коробочку с камина. Осторожно поставьте ее вот сюда на стол, среди бумаг. Прекрасно! Ну, а теперь отправляйтесь и привезите мне мистера Калвертона Смита, Лоуэр-Берк-стрит, дом 13.

Говоря по правде, мое стремление бежать за врачом немного ослабело, так как мой бедный друг, несомненно, бредил и я боялся оставить его одного. Однако теперь он требовал привезти к нему Смита, требовал так же упорно, как прежде отказывался от всякой помощи.

– Никогда не слышал такого имени, – сказал я.

– Очень может быть, дорогой Ватсон. И, возможно, вас удивит, что лучший в мире знаток этой болезни – не врач, а плантатор. Мистер Калвертон Смит – постоянный житель Суматры и хорошо там известен, а в Лондон он только приехал по делам. Вспышка этой болезни на его плантациях, расположенных далеко от медицинских учреждений, заставила его самого заняться изучением ее, и он добился немалых успехов. Смит очень методичный человек. Я не хотел отпустить вас ранее шести часов, зная, что вы не застанете его дома. Если вам удастся уговорить его приехать ко мне и применить свои исключительные познания в этой области медицины, он, бесспорно, мне поможет.

Я передаю слова Холмса как связное целое. На самом деле речь его прерывалась одышкой и судорожными движениями рук, свидетельствующими о муках, испытываемых им. За то время, что я у него пробыл, внешний вид его ухудшился. Лихорадочный румянец сделался ярче, глаза еще сильнее блестели из темных глазных впадин, по временам холодный пот выступал на лбу. И все же он еще сохранял свою спокойную, четкую речь. До последнего издыхания он останется самим собою!

– Вы расскажете ему подробно о моем состоянии, – сказал он. – Опишете, какое впечатление я на вас произвел, скажете, что я в бреду, что я умираю. Просто непонятно, почему все дно океана не представляет собою сплошной массы устриц, – ведь они так плодовиты. Ох, я опять заговариваюсь! Любопытно, как мозг сам себя контролирует... Что я говорил, Ватсон?

– Вы давали указания относительно мистера Калвертона Смита.

– Ах да, помню. Моя жизнь зависит от него, Ватсон. Постарайтесь его уговорить. Отношения у нас с ним плохие. Его племянник умер, Ватсон... Я заподозрил недоброе, и он почувствовал это. Юноша умер в страшных муках, Смит зол на меня. Любыми средствами смягчите его, Ватсон. Просите его, умоляйте, во что бы то ни стало привезите его сюда. Только он может спасти меня, только он!

– Обещаю, что привезу его с собой в кэбе, даже если бы мне пришлось снести его в кэб на руках.

– Нет, это не годится. Вы должны только убедить его приехать. А сами возвращайтесь раньше. Придумайте какой-нибудь предлог, чтобы не ехать с ним вместе. Не забудьте, Ватсон, не подведите меня. Ведь вы никогда меня не подводили. Можно не сомневаться, что какие-то естественные враги препятствуют их размножению. Мы с вами, Ватсон, сделали все, что могли. Неужели же весь мир будет заполнен устрицами? Нет, нет, это слишком страшно. Передайте ему ваше впечатление как можно точнее.

Я ушел, унося с собой образ этого умнейшего человека, лепечущего, как дитя. Он отдал мне ключ, и мне пришла счастливая мысль взять ключ с собой, чтобы Холмс не вздумал запереться в комнате. Миссис Хадсон, вся в слезах, ждала меня в коридоре. Уходя, я слышал, как Холмс высоким, тонким голосом затянул какую-то безумную песню. Пока я на улице подзывал кэб, ко мне из тумана приблизилась темная фигура.

– Как здоровье мистера Холмса? – спросил голос.

Это был мой старый знакомый инспектор Мортон из Скотленд-Ярда, одетый в штатское.

– Очень плохо, – ответил я.

Он как-то странно взглянул на меня. Не будь это слишком невероятным, я подумал бы, что при свете, падающем из окна над дверью, я прочел на его лице удовлетворение.

– Да, я слышал об этом, – сказал он.

Кэб подъехал, и мы расстались.

Лоуэр-Берк-стрит представляла собою длинный ряд красивых домов между Ноттинг-Хиллом и Кенсингтоном. Здание, перед которым остановился кэб, имело чопорный и солидный вид – старомодная железная ограда, массивная двустворчатая дверь с блестящими медными ручками. Общему впечатлению соответствовал и величественный дворецкий, появившийся на пороге в розовом сиянии электрической люстры.

– Да, мистер Калвертон Смит дома. Доктор Ватсон? Хорошо, сэр, позвольте вашу визитную карточку.

Мое скромное имя и профессия, очевидно, не произвели должного впечатления на мистера Калвертона Смита. Через полуоткрытую дверь я услышал раздраженный, пронзительный голос.

– Кто это? Что ему нужно? Сколько раз я говорил вам, Стэйплс, что, когда я работаю, мне нельзя мешать.

Послышались тихие и успокаивающие объяснения дворецкого.

– Я его не приму, Стэйплс. Не терплю таких помех. Меня нет дома, так ему и скажите. Если я ему нужен, пусть придет завтра утром.