Шепот в темноте

«Да, с ведьмаками все сложно, – продолжил Аделард, – но, гнилая кровь, Мадди, посмотри на меня – я вампир дома Стоу. Моя судьба была решена от момента даже не рождения – зачатия, я обязан был стать столпом правящего дома и униженно служить его главе. Всю свою жизнь! Я был рожден именно для этого. Меня воспитывали для этого. Меня инициировал сам Кахир, привязывая кровью к себе для того, чтобы подсознательно я ценил его жизнь выше собственной. Привязка по крови – это неразрывные узы, Маделин. Я разорвал. Бросил вызов Кахиру, стал причиной распада целого дома, но выбрал свою судьбу сам и никогда ни минуты не жалел об этом. А теперь представь себя, сидящей на этой террасе через год… два года… три! О чем ты тогда будешь сожалеть, Маделин?»

Я представила.

Представила отчетливо и ощутила подкатывающую тошноту. К дьяволу судьбу и то, что я была, видимо, изначально предназначена Вихо! Я не хочу так жить! Я не смогу так жить! Лучше смерть, чем это!

Поднявшись, отправилась в ванную, судорожно думая, что надеть, и спросила:

«Что я должна делать?»

Аделард, не ответив на мой вопрос, задал собственные:

«На чем вы расстались с Роутегом? Ты сбежала?»

«Нет, он меня отпустил…»

Молчание, затем вопросительное:

«На каких условиях?»

Теперь молчала я.

«Без условий?!»

Я не знала, что сказать на это.

«Мадди, не молчи. Есть вариант вытащить тебя так, чтобы ты сохранила полную свободу и была неприкосновенна для клана Волка. Но действовать нужно по их законам. Что тебе сказал Роутег?!»

Что я могу его позвать в любой момент… но говорить об этом Аделарду я не стала.

Он помолчал, затем спросил:

«В чем дело?»

А я вдруг поняла, что мне очень тяжело об этом сказать. Тяжело настолько, что я несколько секунд собиралась с силами, чтобы ответить:

«В Ночь весенних песен Роутег выберет себе женщину из оборотней и будет счастлив. Роутег, он… он оказался настолько благороден, что предложил свою помощь, но я… я нет, не смогу, понимаешь?»

«Это сложно понять, – честно ответил вампир. – Я был уверен, что Роутег бросит вызов ради тебя… но он отпустил. И то, что ты сказала, это были его слова?»

«Да…»

Еще несколько долгих, томительных секунд, и Аделард скомандовал:

«Начинай действовать, Маделин. Ни одна волчица не будет прятаться, она начнет осматривать владения. Отправляйся!» – практически приказал Аделард.

Я оделась все в те же шорты и майку, посмотрела на себя в зеркало. Видок был тот еще. Нашла расческу, кое-как причесала волосы, потом побродила по спальне, нашла скрытую дверь в гардеробную Вихо. Покопавшись там, выбрала себе белую рубашку, надела поверх майки, подвязала, закатала рукава.

Из спальни я вышла босиком.

Собственно, обуть мне было нечего, туфли остались в доме Роутега. Чувствовала я себя босиком не очень, но постаралась сделать вид, что так и было задумано, а потому, вздернув подбородок, уверенно направилась по коридору, игнорируя стоящих неподалеку оборотниц – обе были в вечерних платьях, обе в туфлях на высоченных каблуках, обе уставились на меня крайне недобрыми взглядами, и я поняла, что первое испытание на прочность ждет меня прямо сейчас.

Так и вышло.

Стоило мне приблизиться шагов на пять, как одна из женщин плавно отшатнувшись от стены, заступила мне путь и произнесла:

– Качина, отправляйся в спальню, твое место там.

Она была высокой. Выше меня на голову, плюс каблук. И тренированной – под смуглой кожей переливались мускулы. Яркий макияж придавал ей женственности, но не скрывал физическую силу, и смотрела она на меня с превосходством, явно мне демонстрируемым. Интересно, с чего бы?

– Мы твоя охрана, – издевательски просветила меня женщина.

– Охраняете, чтобы меня никто не обидел? – спросила я.

Оборотница усмехнулась и с нескрываемой язвительностью ответила:

– Следим за тем, чтобы ты не совала свой очаровательный хрупкий носик, куда не следует. Возвращайся в спальню, качина.

Разумом я понимала, что мне нечего ей противопоставить, но уроки Аделарда не прошли даром.

Я решительно посмотрела в глаза женщины. Решительно, с уверенностью, которую вообще не испытывала, и мысленно уговаривая себя не бояться, по причине того, что оборотница не посмеет меня и пальцем тронуть. Не посмеет. Не должна. Черт, как страшно…

Хотелось закрыть глаза, подышать, успокаиваясь, и вообще позволить себе хоть маленькую передышку в этом противостоянии. Но пауза в таком деле не предполагалась, и потому я стояла, гневно глядя на волчицу и напряженно думая, что сказать. Сказать определенно что-то следовало, вот только что?! Возмутиться тем, как она ко мне обратилась и на что намекнула? Все же слова про спальню явно были произнесены с определенной издевкой. Или выказать гнев по поводу обращения «качина»? Я не куколка, я – Маделин. И меня достало пренебрежительное отношение оборотней!

– Прочь с дороги! – произнесла, глядя ей в глаза.

Волчица оскалилась. Издевательски. Вторая и вовсе захохотала, указывая на меня пальцем.