Шепот питона

Моя рука вся в крови Руе. Он падает на пол, по ковру растекается темное пятно. Я освобождаюсь, встаю, вытираю кровь с блузки, которая теперь навсегда испорчена. Ну и ладно. Единственное, что сейчас важно, — Ибен. Подхожу к стене, которую Руе украсил фотографиями из моей прошлой жизни. Где-то здесь кроется разгадка. Окровавленной рукой трогаю фотографии. Я про них совсем забыла… Туманные воспоминания о моей бесшабашной юности, когда я еще не умела контролировать свою импульсивность. У меня красные глаза, отстраненная улыбка, я выделываю на камеру всякие жалкие штучки. Играю. Как всегда. Существую ли подлинная я? Замираю возле снимка, который мне что-то напоминает. На нем я, Ингвар, Эгиль и Дэвид, держащий камеру на вытянутой руке. На заднем плане экран телевизора, но лишь его кусочек. И питон. Не помню, чтобы Дэвид был там в тот вечер.

Я снимаю фотографию со стены и сравниваю ее с той, что лежит у меня в сумке. Я нашла ее, когда Неро забрался под кровать в моей бывшей комнате. Значит, снимал Дэвид. Значит, он был у нас в тот вечер, когда я лежала под кайфом и наблюдала, как дышит потолок? Именно его лицо я тогда видела. Именно он сказал, что знает, где можно купить змею.

Я кладу фотографии в сумку. Сбрасываю туда же диктофон с тумбочки. Нужно найти место, чтобы избавиться от него там, где его не будут искать. Руе на полу издает протяжный стон, и мне хватает сил не реагировать на это. Пока еще не поздно. Я все еще могу отыскать Ибен живой и выбраться из этой истории, не загремев в тюрьму.

И тут я замечаю папку с бумагами на тумбочке. Открываю ее. Материалы по делу Дэвида. Фотографии его трупа, пролежавшего в доме несколько недель. Я сажусь на кровать, пролистываю отчеты судмедэкспертов, фотографии с места преступления, образцы ДНК, которые им так и не с чем было сравнить, записи с допросов свидетелей. Не знаю, что именно я ищу, — узнаю, когда найду. И тут картинка складывается. Как же я раньше не поняла?

Когда я выхожу из комнаты, Руе стонет. Я бросаюсь в подъезд и выскакиваю на улицу. Если кто-нибудь сейчас посмотрит в окно, то увидит женщину в деловых брюках, блузке, на каблуках — и все это заляпано пятнами крови. Мне нужно спешить. Ехать далеко.

* * *

На пароме я переодеваюсь в темные брюки и черную водолазку. Вернувшись в машину, выезжаю на шоссе, и дорога ведет меня прямо к дому, мирно дремлющему в закатных лучах. Никогда еще меня настолько не переполняли чувства, никогда еще я не была столь спокойна.

— В этот раз ты пойдешь со мной, — говорю я. — Настало время тебя наградить.

Открываю багажник и чемодан, в котором лежит Неро. Питон тут же бросается на меня, и мне едва удается увернуться от его зубов. Я с трудом запихиваю его обратно в чемодан и застегиваю молнию. Наверное, Неро возбудился от запаха крови. Он голоден, и им владеют инстинкты.

Я поднимаю чемодан и, пригнувшись, длинными перебежками огибаю дом. Отыскиваю открытое окно. В этом доме летом бывает очень жарко. Поднимаю чемодан к окну и расстегиваю молнию. Теперь Неро попадет в подвал. Питон скрывается из виду, а я прикрываю окно, чтобы он не выбрался. Питон осматривается, нюхает воздух, скорее всего, уже догадавшись, что вернулся в дикий зоосад. Я мысленно прошу его помочь мне, разделить со мной мою злость.

Взяв дверной молоток, привычно стучусь в дверь. Как обычно, в ответ раздается лай собак и стук когтей, — и, как обычно, Кэрол беззвучно подходит к двери, уговаривая животных. Она, как всегда, приветствует меня лучезарной улыбкой, очень убедительной. Актриса, ставшая злодейкой. Она мечтала сниматься в кино, много лет прожила и проработала в Голливуде, но после родов растолстела, из-за бессонных ночей ее кожа поблекла, силы исчерпались; к тому же ей были нужны деньги, чтобы кормить ребенка. Так что с мечтой о карьере актрисы пришлось распрощаться. Она перестала красить волосы, пользоваться косметикой, позволила телу увянуть. Переехала в Норвегию, вышла замуж. Я знаю ее как Кэролайн Холлоуэй — красивое имя для актрисы. А вот в полицейском отчете стоит ее норвежское имя — Каролина Лорентсен.

— Ты вернулась! — восклицает она.

Ее улыбка тотчас же блекнет. Мне и говорить ничего не потребовалось — она все поняла по моему взгляду. Мы так давно знаем друг друга, и все же ничего друг о друге не знаем. Я прохожу за ней в прихожую. В ногах крутятся собаки — жаждут внимания, а может, и мяса.

Кэрол сворачивает направо, в кухню, подходит к плите и достает из серванта кофейник, как и полагается пожилой даме. Чтобы сварить мне кофе, как в былые времена. Будто со мной все в порядке, как обычно.

— Кэрол, — говорю я. — Ты знаешь, что я не хочу кофе. Я хочу вернуть свою дочь.

Кэрол смотрит на меня, и в ее темных глазах сверкают молнии.

Мемуары рептилии