Шепчущий череп

Тишина под землей не была абсолютной – во всяком случае, для меня. Своим внутренним Слухом я уловила прилетающие из какой-то невообразимой дали тихие звуки – мягкий шелест, вздохи, чуть слышный смех, переходящий в рыдания. Еще я слышала сказанные шепотом обрывки слов и какие-то странные, бессмысленные звуки, похожие на ритмичное пощелкивание мокрым языком.

Ни один из этих звуков не вылетал из живой гортани.

Я находилась в царстве мертвых.

Экстрасенсорная тишина тоже не была полной, ее нарушали веселенькие посвистывающие звуки, долетавшие из лежащей у меня в рюкзаке призрак-банки. Время от времени посвистывание прекращалось, но только для того, чтобы смениться идиотским гудением.

– Ты замолчишь сегодня или нет? – сказала я. – Мне нужно послушать.

– «Замолчишь, замолчишь… Почему я должен молчать? Мне весело. Я, можно сказать, попал в дом родной.

– И останешься в этом доме навсегда, если не возьмешь себя в руки и не будешь сотрудничать со мной, – предупредила я. – Замурую тебя в первой попавшейся стене, и дело с концом.

Насвистывание моментально оборвалось.

Когда оказываешься один и чувствуешь себя уязвимым со всех сторон, в голову обязательно начинают лезть разные мысли. Они путаются, мозг моментально перескакивает с одной мысли на другую, рисуя не связанные между собой картинки. Мне представился Локвуд, сражающийся на церковном крыльце с бандитами не на жизнь, а на смерть. Затем я подумала о Джордже, о том, каким тоскливым, затравленным, потерянным стало выражение его лица после того, как он мельком взглянул в про́клятое зеркало. Это было всего пять ночей назад. Прошла, казалось, целая вечность. Затем я подумала о том, с какой легкостью, оказывается, может быть безвозвратно разрушено все, что мне так близко и дорого. И тут же почему-то вспомнила, как скудно снаряжен у меня сегодня рабочий пояс. А потом мне представился поднимающийся в лунном свете ужасный Спектр – призрак Эдмунда Бикерстафа…

Я сумела подавить все ненужные мысли и эмоции, засунула их в ящик, заперла крышку и задвинула в самый дальний уголок своей памяти. Сейчас мне было не до воспоминаний. Сейчас я должна быть начеку и постараться остаться в живых.

Земля у меня под ногами была неровной, я чувствовала под подошвами своих ботинок обломки кирпичей, камешки, кучки какого-то пыльного мусора. Со всех сторон меня обступала сухая холодная тьма, в которой я по-прежнему ничего не видела. Выйдя из столба света, в котором опустилась вниз, я не могла даже толком понять, где нахожусь – в узком коридоре или просторном пустом пространстве. Трудно было представить, что кто-то мог по доброй воле забраться в такое мрачное, жуткое место, как эти катакомбы.

А потом я уловила внутренним Слухом едва слышное знакомое жужжание.

Ага. Костяное зеркало. И оно где-то неподалеку.

Неохотно – поскольку электрический свет притупляет остроту Дара, а также привлекает ненужное внимание – я вытащила свой фонарик и включила его на самую малую мощность. Медленно описала лучом широкий полукруг, внимательно осматриваясь вокруг. В пятне света проплыл катафалк, лежащий на огромном подъемном механизме – железные суставчатые ноги подъемника были подогнуты, как у насекомого. Я стояла посреди широкого прохода с высоким сводчатым потолком и сильно замусоренным полом. Две стены прохода – одна каменная, вторая кирпичная – были разделены на ячейки, они располагались в несколько ярусов, и почти в каждой ячейке виднелся чей-то вдвинутый в нее на веки вечные гроб. Встречались ячейки, замурованные кирпичами; попадались ячейки пустые или без гроба, но заваленные камнями и мусором. Через каждые двадцать шагов от прохода ответвлялись и уходили в темноту боковые коридоры.

И все вокруг покрывал слой тонкой серой пыли. Увидев ее, я сразу вспомнила волосы Джоплина.

Выключив фонарь, я по памяти двинулась вперед, постоянно всматриваясь и вслушиваясь в темноту, пытаясь понять, с какой стороны доносится жужжание зеркала. Это было непросто, особенно если учесть, что вновь оживился сидящий в банке призрак.

– Чувствуешь их? – сказал шепчущий голос. – Других. Они повсюду вокруг тебя.

– Ты замолчишь или нет?

– Они слышат твои шаги. Они слышат, как бешено бьется твое сердце.

– Ну вот что. С меня хватит. Как только я найду Джорджа, ты отправишься в одну из этих ячеек.

Замолчал, тварь зеленая. Я резко сердито подтянула лямки рюкзака и двинулась дальше.

Дойдя до первой боковой развилки, я услышала доносящийся из темноты крик. Звук долетал искаженным, многократно отраженным от стен. Кто это кричал? Джордж? Киппс? Джоплин? Да был ли это вообще живой голос? Наверняка я ничего не могла сказать, кроме одного: крик долетел откуда-то справа. Я приложила руку к кирпичной стене и на ощупь двинулась в ту сторону, откуда послышался крик.